О чём шептали в гулкой тишине
здесь переплёты толстых книг старинных?
О небесах столь ярких в вышине
и мраморе надтреснутом в каминной?
О лицах тех, кто ловкою рукой
изящной вязью расточал чернила,
в домах царил размеренный покой,
цвели сады с акацией, из ила
в фонтане старом — копии чудной
того, что правит царством в Риме
на свет являлись рыбки, и ручной
могла любая быть, но выходило
что золотых там нет, и, значит, загадать
желание — мечтать о невозможном,
приобретешь быстрее ты седую прядь,
с мечтой и словом нужно осторожно!
...
Букет ирисов, погруженный в воду,
и ваза тонкого китайского фарфора,
её купать в фонтане было сумасбродно
незримо пелена безмолвного укора
повисла в воздухе, нежданный поворот
как две звезды, мерцая, пали вниз
осколки — плата за простой каприз.
...
Под звон цикад и тихий шелест струй
здесь кто-то чувства замесил как тесто,
но первый самый страстный поцелуй,
и жар объятий, были неуместны...
причиной всех последующих смут -
подсмотренный украдкой тет-а-тет,
наивный, пусть в душе, свидетель - плут,
себя корил потом спустя полвека, след
оставив навсегда в судьбе иных -
невинных, близких и совсем чужих.
...
В театре жизни их подмостки ждали,
невосполнимые утраты и печали,
но то был день — всего один в начале...