Плывут над миром облака,
Как дней былых живые тени.
Вдали в порывах ветерка
Идут дожди, цветут сирени.
И свой рассвет встречать спешат,
Напялив джинсы и юбчонки,
Мальчишки, в стиле «хиппи-брат»,
Девчонки, в стиле «амазонки».
А нашей юности года
За дали дальние уплыли.
В послевоенных городах
Мы возрожденьем жизни были.
Мы за мечту свою, порой,
В огонь готовы были – в воду.
Цветы цвели для нас зимой,
Сияли звезды в непогоду.
О, братство школьных вечеров,
Пора тех дней неповторима!
И вечный двоечник Петров,
И вождь «камчатки» Пашка Климов.
С Жюль Верном, Куппером, с Дюма
По неразведанным дорогам
В такие лезли мы шторма,
Что мир качался как «пирога».
С экранов прошлого кино
Учили песни под Бернеса,
Мы жили нашим новым днем,
И восхищались Днепрогэсом.
Теперь та музыка стара,
Как старых городов окраина,
Стара, как липы у двора,
Цветущие необычайно.
А мы спешили все взрослеть,
С губы пушок украдкой брея,
Хотели вид мужей иметь,
Седин и знаний не имея.
И колыхала нас тогда,
Не джинсовая лихорадка -
Послевоенные года,
Своею трудной жизнью сладки.
У них было свое лицо,
Своя житейская забота.
Мы у станков сменив отцов
Трудились впроголодь до пота.
Песнь заводских гудков неслась,
Зовя на утренние смены,
И нас кружил веселый вальс,
Друг танцплощадок неизменный.
О жизнь! Ветрами бытия
Ты закалила наши крылья.
И память бережет моя
Страну той юности, где жил я.
Она у каждого своя
И сердцем каждого согрета,
Прекрасная и буйная,
Как утро северного лета.
Все дальше, дальше от меня
Она куда-то уплывает,
И сердце часть ее огня,
И часть надежд ее теряет.
Пусть не удалось что-то нам,
Пусть что-то не осуществилось,
Я шлю поклон тем временам,
Когда нам лишь шестнадцать было…