А где-то там в Одессе
Дюк бронзовый стоит.
Ему слагали песни,
а песни пел аид.
Тут Пушкин непоседа
поэм слагал не счесть.
И дам любил он нежно,
какая уж там честь.
Что каждому хотелось,
он тут же исполнял
и юную девицу
на даму он менял.
У оперы коляски,
а в ресторане гул.
Там пили до завязки,
никто не утонул.
Гусары и корнеты
напрвили лорнеты
на партер, бельэтаж
и загорелись аж.
Какие были девы,
под Пушкина напевы
все формы напоказ,
берите хоть сейчас.
Но лишь одна внимала
всю прелесть строк поэта.
Отдала всю себя,
не дожидаясь лета.
Шекспировы сонеты,
тут нечего пенять.
Ласкала она нежно,
вендь мать её, ведь мать.
Потёмкину Григорию
была она родня.
Пленяла она многих,
искусница была.
Был дядюшка в восторге
умелости её.
За графа гонорливого
сосватали всё.
Так жизнь текла до старости
и что ж узрели мы.
Святой стала для родичей,
не тронь, не подходи.