Нить времени не штопает, но режет
Снимает тонко шкурку с мирозданья
Летим себе по срезаной спирали
А “где-то далеко родной Техас”
Меж полночью и полднем (как ни странно,
В буквальном смысле - ошую сиянье
А справа темень). Гончие устали.
Две жизни позади. Жизнь про запас.
Растаял голос в трубке. Ты проснулся
Жизнь наяву немногим интересней
Опять своим немытым соллипсизмом
Залез в живую ткань чужой судьбы
“Любовь и голод”, кажется? Вернулся
Не зря. И улыбнувшись стюардессе,
В шестую грань четырёхгранной призмы
Взглянул. Всё как обычно: зов трубы,
Под всадниками кони. Всё недвижно
Ты восемь лет ждал возвращенья жизни
В знакомые весёлые картинки
Смотрел, прищурясь в богадушумать
И если б не она – прождал бы десять
А там, глядишь..