Сашин отец работал главным технологом на большом станкостроительном заводе. Однажды, идя с елки по территории завода, мальчик впервые увидел тельфер. Отец поднял Сашу, и ребёнку разрешили нажать на кнопку. Пареньку было тогда года три-четыре. И он даже не мог самостоятельно сесть на откидной стул в зрительном зале, куда его привели родители на новогоднее представление. Взрослых в зал не пускали.
Тугая кнопка устройства не поддавалась слабым детским ручонкам, и мальчик не включил тельфер. Тогда отец нажал на палец ребёнка. Сделалось больно до слёз, но Санька – мужчина – терпел. Участие в общем труде привело его в неописуемый восторг.
– Сынок, что же тебе больше всего понравилось на ёлке?– спросила мать Саньку, ожидая услышать обычное: дед Мороз или Снегурочка, когда тот разделся и положил подарок.
– Тельфер,– гордо заявил сын. – Мам, я кнопку нажимал, и он двигался по рельсе. А еще козловый кран.
– А дед Мороз? – спросила растерянно мать.
– И вовсе никакой дед Мороз подарков не дарил, и вовсе мы подарки купили у тёти в буфете за деньги.
Зимой Саша гулял даже в самую морозную погоду. Няня Крава или мать густо намазывали его лицо гусиным жиром, надевали теплый коричневый комбинезон, кофту, черные валенки с галошами, двойные варежки, а под меховую шапку, по-бабьи, – платок, который он ненавидел, и шубу. Та шубейка с обеих сторон груди была слегка лысовата. Гуляя с соседской Ленкой, они по очереди выдергивали из нее мех, и пускали его на волю со словами: «Пу-у-ух!»
В Санькином детстве зимы стояли отчего-то суровее, чем сейчас. В то время Москве еще существовало печное отопление. Дымы торчали бодро, словно кошачьи хвосты, а небо было пронзительно голубого цвета. В Сашином доме начинали топить первыми.
Брёвна для печи привозили на большой машине распиленные, но не поколотые. Их сваливали недалеко от сарая, которым владели две семьи. Там хранилась дрова, заквашенная на зиму капуста в деревянной бочке, старые газеты и книги. Поскольку холодильника в семье не было, под Новый год, в духовку от плиты запирали от мышей и крыс мороженого гуся.
После работы Санькин отец шёл колоть дрова. Мальчик «хвостиком» – за ним. Санька брал бревно и съезжал на нём до сарая с горки, которую отец делал каждую зиму для детворы. Потом, когда отец разрубал брёвна пополам, мальчик катался на половинках, а дальше – на четверти от целого полена. Поколотые поленья отец сам складывал в сарай. Труженики возвращались домой усталые и немногословные.
Во всех дворах округи имелись деревянные сооружения, из которых зимой делали горки. В Сашином дворе – не было. Но отец считал, что детям необходима горка. Приходя после работы, наскоро переодевшись и поев, отец брал лопату и шёл во двор. Он насыпал горку клинообразной формы из снега выше своего роста. Сбоку прорубал ступени. Потом, когда работа лопаты кончалась, отец таскал с водяной колонки, с улицы во двор, вёдрами воду, по двадцать – двадцать пять вёдер, и поливал гору. Ночью, как правило, ударял мороз, и снег застывал.
Ещё отец строил ребятам круговую крепость, где велись снежные баталии.
На втором этаже Сашкиного дома жила женщина, прозванная детьми Бабой-Ягой за удивительное сходство с этим сказочным персонажем. Стервозность характера со временем отразилась на её лице и худосочной фигуре.
Бывало, настирает она кучу белья, повесит через весь двор и поставит кол под верёвку с бельём на самый съезд с горы. А что детям невозможно кататься, её не касалось.
Однажды кол-подпорку случайно сбили, и бельё полетело на землю. Яга в отместку посыпала горку песком с солью и снова повесила бельё. Обиженный Санька поведал отцу о беде.
«Пошли во двор», ; сказал тот и надел своё единственное коричневое пальто, в котором «и в пир, и в мир, и в добры люди».
Новая горка удалась на славу. Он насыпал её в два раза выше прежней, и залил водой.
На следующий день Санька взбирался до нужного уровня в три присеста, ребята постарше – в два, так как отец не успел прорубить ступени. Ребята радовались и хвалили его работу. Катались на санках, на ногах, зарабатывая синяки и шишки, на дощечках, просто на попках и на тарантасе – Вовкино сооружение. Выгнутая петлеобразно водопроводная труба с полозьями, где умещалось стоя два-три человека за раз.
Горка долго радовала ребят в тот год, чуть ли не до первой травки.
Март, 2004
Рассказ из повести "Лоскутное одеяло", в кн. "Стихия", "Московский Парнас". 2008