Мы сидели на лавочке с молодой мамочкой и качали каждая своего ребенка в коляске. Наши старшие дети бегали по новой детской площадке. А мы тихо вели беседу на различные темы:
- Ваша в каком классе? – поинтересовалась молодая женщина.
- Старшая - в третьем, а средняя - в первом, - ответила я.
- Слава Богу, что мы переехали, – вздохнула соседка. - Моя дочка во второй класс уже в новую школу пошла. Ничего здесь учителя, внимательные, хорошие. А в прежней школе я намучилась!
- Что так? – спросила я.
- Да вы знаете, Оленька моя родилась славная, здоровенькая, но в яслях часто болела. И такая бука была, никак говорить не хотела. Проверяли - всё нормально, но говорит - сама себя не понимает. Она зимняя - и я решила с шести лет её не отдавать в школу. Думала, взрослее станет, легче учёба будет даваться.
А я уже второго ребёнка ждала. Жили мы в коммунальной квартире. Такая теснота! Один стол для всего. И готовить, и обедать, и заниматься. Я к тому, что по расписанию и готовила, и кормила, чтобы стол для занятий Оле освободить.
Так вот. Начали в школе задавать ей палочки, чёрточки рисовать… Более-менее ничего, справлялась. А как стали буквы изучать - ну никак не получается, чтоб идеально. Ну, думаю, ничего, потихоньку научится.
Раз приходит мой ребёнок весь заплаканный из школы. Стала разбираться, в чем дело, а у Оленьки, оказывается, учительница тетрадь порвала напополам, и на завтра надо и уроки сделать, и всю тетрадь переписать заново. Я доченьку успокоила, помогла, чем могла. Уже глубокой ночью моя кроха, еле живая, спать пошла.
Приходит на следующий день - другая тетрадь порвана. Я говорю ей: «Ладно, доченька, раз тетрадей две - надо, чтобы обе в порядке были». Опять мы полночи сидели. Мне Олечку до слез жалко. Ручонки маленькие болят, под глазами синяки. Она у меня привыкла по режиму жить, а здесь нагрузка какая!
Что вы думаете, опять приносит тетрадь, и опять порванную! Я уже сама не своя. Не стала мучить ребёнка, взяла – и лично всё переписала, подстроилась под почерк своей дочурки. Только домашнюю работу Оля сделала. И со следующей порванной тетрадкой я также поступила.
Это ж вы подумайте, четыре тетради за неделю переписать! Как только наша Надежда Семёновна не понимает: чем больше ребёнок этим занимается, тем хуже у него получается? Оленька и писать уже боится, говорит, всё равно учительница всё порвёт.
Приносит дочь мною переписанную первую тетрадку, а в ней всё перечёркнуто и красными чернилами написано: «безответственной маме – 2».
Тут всё, моё терпение лопнуло. Я вообще запретила что-либо переписывать. А задание Оля сделала в этой же тетради.
Вы знаете, я ругаться не умею, но тут пошла с утра вместе с дочкой в школу.
Гляжу, среди других учителей и наша Надежда Семёновна стоит, детей встречает. Я смотрю на неё, а она - моя ровесница, и тоже в «положении», и глядит так испугано. А я протягиваю порванные ею тетради, и слезы вдруг как польются у меня ручьём!
Даже не знаю почему заплакала: то ли учительницу жаль стало, то ли доченьку мою, то ли себя. А Надежда Семёновна взяла эти тетрадки - и сама как заревёт! Так стоим и плачем молча. Слезы платками вытираем. Учителя ничего понять не могут, вижу, уже к нам подходить стали. Я рукой махнула, да и ушла.
Только после этого дочка одни звёздочки приносила из школы, значит пятёрки. Так я их все собирала, храню на память.