КРАНОВЩИК.
ДМИТРИЙ ШУНИН.
Сергей Белов был крановщик плавучих кранов,
Обычный, в общем-то, мужик, без тараканов,
Без тараканов в голове и без зазнайства.
Он очень рано овдовел и вёл хозяйство.
Хозяйство вёл и дочь растил, а вечерами
Он, засыпая, уходил к жене и маме.
Туда, где счастью и мечтам предела нету,
И где доверено ветрам вращать планету,
И самовар шипит, как уж,- большой ведёрный,
И дед бросает в глотки луж полоски дёрна.
Где тихо с речкой говорят, склонившись, вётлы,
А время - горький шоколад в ладонях тёплых...
Сергей Белов был крановщик в порту на Волге,
Где горсти спелых ежевик собрать недолго.
Он в темноте домой спешил к любимой дочке,
И никому не говорил, что снится ночью.
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ.
МОЛЧАНОВ ВИТАЛИЙ МИТРОФАНОВИЧ.
Поцелуй тоски - перегаром в рот,
По зубам течет жидким оловом.
Вечер без любви, циник и урод,
Из окна дохнул колким холодом.
И остался жить в каземате стен,
Где с бедой вдвоем горе мыкали.
Неудач капкан продлевает плен.
И не встать с колен, уж привыкли мы.
Мотылек устал, залетел в стакан -
Там рука судьбы враз прихлопнула.
Не залечишь ран, постоянно пьян.
Вдруг, по телу дрожь - сердце лопнуло...
Шевельнулась тень, с фонарем на темь,
Капюшон на лбу, балахонница.
- Где ж коса ее? Мне подняться лень.
Посмотрел в глаза - Мать-покойница!
- Мама! Не молчи! Почему ты здесь,
Замещаешь смерть окаянную?
А в ответ: "Дурак, не в свое не лезь,
Жалко жизнь твою, Богом данную!
Отряхнись, сынок, от дурного сна.
Помнишь, как отца в детстве радовал?
И не пей вина! На дворе весна,
Прочь беду гони , девку гадову..."
На полу стою, сердца ровен стук.
- Подожди, вернись... Наваждение?!
Ты спасла меня от смертельных мук,
Подарила вновь день рождения...
ПЫТАЕШЬСЯ ВЕРИТЬ...
ЛЕВ ЛЕОНЬЕВ.
Ты веришь упрямо – всё будет иначе когда-то:
Заботливо время закроет жестокие раны.
А мудрый портной не напрасно наложит заплаты
На дыры в беспечно истрёпанных ветром карманах.
Ты искренне веришь, что щедрому небу угодно
Тебя обласкать, и с Любовью назначена встреча.
Вернутся здоровье и прежние силы, и годы
Жестокой обузой хозяйски не лягут на плечи…
Ты веришь, но точность бесстрастных зеркал отражает
Висков белизну и морщин кружевное плетенье.
И снова мигрень. А порой поясница – чужая,
И с ней заодно своевольных бессонниц мученье.
Ты веришь. Ты ждёшь. Но смышлёная синяя птица
В неловких руках оставляет ненужные перья.
И холоден дом – лишь истёртые памятью лица
В немой полутьме поджидают тоскливо за дверью.
Пытаешься верить. Но факты опять повторяют:
«Всё вовсе не так. Ну а Вера – смешна и нелепа…»
И ты поддаёшься судьбы уговорам, теряя
Реальные шансы на счастье, упавшее с неба.
КРЫСОЛОВ.
ТИЛЬ УЛЕНШПИГЕЛЬ.
Тихий шорох песка. Нежный хруст
Тонкой корочки льда у воды.
Льётся музыки дивная грусть.
Первый снег прикрывает следы.
Снег кружится и падает в грязь,
Становясь под ногами водой.
Звук, плетущий тончайшую вязь,
Заставляет идти за собой.
Сонный город похож на алмаз,
Источающий призрачный свет.
Блеск восторженных маленьких глаз.
Многоликая, страшная смерть.
Замер город, в себя пропустив
Злого прошлого мёртвую тень.
Флейты свист, нарастая в пути,
Превратился в зловещую песнь
И, внезапно, у ратуши - смолк, -
Чтоб рассыпаться эхом средь крыш.
Крысолов возвратился домой
И привёл с собой армию крыс.