Я иду к тебе с туфелькой, моя первая женщина,
С фиолетовой туфелькой, побывавшей на бале.
Я одет не по-модному, я в костюме не клетчатом,
Как всегда в постоянном, но мирном кошмаре.
Колокольчик звенит, но никто не выходит,
Я толкаю тихонько и спокойно вхожу,
Дух легенд и чего-то восточного бродит,
Где она? Он в ответ: проходи, покажу.
Лампы. Пыль. Паутина и розовый вечер.
И один за другим - пятьдесят этажей.
Мы прошли сорок девять - только пепел замечен,
Деревянный домище без углов и людей.
Но она будет здесь - это просто и ясно,
Она будет сидеть сотый раз за столом,
Она будет смотреть на бумагу бесстрастно
И поить свое тело французским вином.
Выше времени мыслей в завершающей башенке
Без намека на жизнь и в себе и вокруг,
Не любя голосов там, где прячутся пташечки,
Как король измотавшийся близостью слуг,
Я войду и увижу ее статуэткой,
Чем-то очень похожей на сказку про фей,
И всего одна фраза в дневнике без пометок:
Только Богу дано судить всех нас - людей.