Иногда из космоса на планету собак поступали слабые сигналы с Земли: это люди пытались установить контакт с жителями Термитодокии, но собаки ни на какие контакты не шли. Это была строжайшая инструкция Центра, нарушать которую не разрешалось никому. Корабли-разведчики самых современных конструкций (собаки научились делать космические объекты невидимыми для человеческого глаза) всё чаще кружили над Землей. Они изучали своего возможного противника. Собаки внимательно наблюдали за людьми: как они едят, пьют, разговаривают, развлекаются, путешествуют, спят. Пристальный интерес вызывали тюрьмы и больницы: собак интересовало, как люди обращаются с себе подобными в условиях неволи. Особенно внимательно следили они за тем, какие открытия делали люди в разных отраслях науки. Медицина, кибернетика, биология – собак интересовало всё, чему можно было найти применение на их планете.
Термитодокия была во многом похожа на Землю. Воздух был там, правда, более разреженный да и климат более суровый, но люди здесь при определенных условиях могли бы выжить. Большую часть планеты, как мы уже сказали, занимали пустыни, но были и реки, и озера, и моря. Пресной воды на Термитодокии было очень мало, ее берегли. Собаки научились подолгу обходится без воды и это не раз сослужило им добрую службу.
Для щенков существовали особые школы. Первый месяц жизни щенок находился с матерью, потом к родителям щенка наведывалась специальная служба, которая определяла уровень интеллекта и способности нового жителя планеты, проводила хитрые тесты и в зависимости от их результатов определяла щенка в соответствующее учебное заведение. Нужно заметить, что собаки разных пород обучались вместе. Три года их обучали телепатии, сверхскоростному перемещению в пространстве, управлению космическими кораблями и всем без исключения языкам и наречиям, на которых разговаривали люди. Здесь преподаватели были особо строги: собаки должны были понимать все оттенки человеческой речи на любом, самом редком языке Земли (все ругательства, все жаргонные словечки, все поговорки и даже анекдоты).
С чувством юмора у собак было всё в порядке. К тому же они долго прожили на Земле и научились понимать людей с полуслова.
Вернер работал учителем немецкого языка как раз вот в такой специализированной школе. Почему он выбрал именно немецкий язык? Наверное, потому, что своим звучанием он больше всего напоминал лай (так по крайней мере считали люди). Разговаривая на немецком и обучая ему молодое поколение, он испытывал огромное удовольствие. Приятно было видеть, как из наивных кутят получались образованные, натасканные псы, свободно говорящие и на баварском, и на саксонском, и на мекленбургском диалекте. Более того: выпускники таких школ взахлеб читали Ремарка в оригинале, переводили стихи Гете и Шиллера на свой родной собачий. Были и такие, кто защищал диссертации по Канту и Ницше. Такими учениками Вернер гордился, но сам оставался практиком.
За то, что он нещадно гонял их по немецкой грамматике, ученики дали Вернеру шутливое прозвище: Пятнистый Бес.
Прозвище оказалось верным. Дело в том, что в одном музее (все реликвии, привезенные с Земли, были собраны в специальные музеи, в которых особо любознательные могли узнать историю собачьего бунта) Вернер однажды увидел странную икону. На ней был изображен пес, во многом напоминавший его самого, только стоящий на задних лапах. Такая же белая коротая шерсть, те же черные пятна, та же острая умная морда… Под иконой виднелась надпись на старославянском: «Пятнистый бес».
Вернера совершенно не смутило то, что икона была написана в четырнадцатом веке.
Он часто приходил к этой иконе и внимательно рассматривал ее, пытаясь угадать, не его ли предок на ней изображен. Он даже обратился к историкам за разъяснениями, но те ничем не смогли ему помочь.
Однако нам пора вернуться к нашим собакам. Нужно сказать, что немецкий лучше давался дамам. Они быстрее запоминали новые слова и выражения, лучше имитировали человеческую речь. Не проходило и двух-трех недель, как они начинали вовсю тарахтеть, обмениваться шуточками… Одна из таких вот способных дам и стала супругой Вернера. Рыжая Клара, чем-то напоминающая ирландского сеттера, все свои восемь очаровательных карих глаз подкрашивала фосфорическими тенями и французской тушью. Она была большой кокеткой и носила на длинной золотой цепочке причудливую ракушку, которую захватили ее предки во время экстренной эвакуации с Земли. Эта ракушка была ее талисманом. Клара с отличием закончила курс, некоторое время попутешествовала по окраинам Термитодокии, набралась житейского опыта и вернулась к Вернеру. Они сыграли скромную, но очень веселую свадьбу. Поздравительные речи в честь молодоженов произносились исключительно на немецком языке.
Через год у Вернера и Клары родился Лутц. Он был больше похож на своего отца, но кое-что унаследовал и от матери: ловкость, смекалку, выносливость и, конечно, способность к языкам.