Начало затеряно где-то в веках,
сам фарс продолжается на сквозняках,
летящего времени. Труппа
пестра, многочисленна, в массе скучна,
гадалкам, политикам слепо верна,
поэтому смотрится глупо.
Та горстка, что власть прибирает к рукам,
диктует. Как скрипки внимают смычкам,
им внемлют. Так тина в затоне,
над прочим, с перстом, указующим путь.
Но нам-то известна доподлинно суть
того, что в стихиях не тонет.
Ложится на память забвения пыль.
Печальная сказка – не сказка, а быль.
Всех прочих желаний сильнее,
желание выспаться. Только сполна
его не насытить количеством сна.
Судьба промелькнёт, а за нею
останется след, что как тень, невелик,
поскольку состав представленья безлик,
а значит, затея пустая –
попытка себя из массовки изъять,
ложится на всё равнодушья печать
и время бесстрастно листает
тщедушные книжечки календарей.
Как жадные пенные пальцы морей
жестоко врезаются в сушу,
так фарс, что ни сердцу давно, ни уму,
сметая со сцены любимых во тьму,
терзает усталую душу...