Часов раскрытое окно: там то ли город, то ли остров,
Всё человеческое, но нечеловеческого роста.
Летит секундная пыльца, минутный пешеход проходит,
У циферблатного лица усы подстрижены по моде.
В качельной лодочке – песок, приставший к шлёпанцам на пляже,
И чёрт вращает колесо детали, сед, поджар и важен,
А детям дела нет, они изнанки сумрачной не видят,
Смеются, разгоняя дни – верхом на маятнике сидя.
Две стрелочницы режут сыр неравномерными ломтями.
Не лгут контрольные весы – то вверх взлетит, то книзу тянет.
Сквозных отверстий рыхлый пух, тугой спрессованности камень –
Но сыр един. Одно из двух здесь выбирают – не руками.
В центростремительных мирах – закон арены и аренды.
Ты, кто на корде, проиграл, сорви же вслед аплодисменты.
Проматывай за годом год, отбрось лекала и линейки,
Пока не кончился завод, пока не сели батарейки.
И механизм, и организм, чутьём звериным слыша Нечто,
Нещадно изгибают жизнь, себя нацеливая в вечность,
А здесь растят себе котят и музицируют вживую –
Идут, как могут и хотят.
Как будто время существует.