И тысячу жизней прожить для меня не в новинку.
Я был раньше ветром, и птицей, и зверем лесным.
Я помню гнездовье, и тропы, и даже дробинку,
что больно вонзилась над клювом моим расписным.
И медленно, падая с вечности, перья кружились,
и ласково в листья меня принимала земля...
А в жизни другой мы - олени - отчаянно бились,
мечтой о потомстве весеннюю кровь веселя.
...Где ты, полускрытая дымом курительниц, жрица?
Истица, жар-птица, жиличка избы-шалаша?
Я вновь воплощаюсь во всё, что должно народиться
и заново жить,
обжигающим ветром дыша.