мама моя приходит домой, озабочена - где взять денег,
кружит на кухне мягко; звонит бабуле - она в больнице.
младшая дочка Ира всё с упоением смотрит телек;
полубезумная старшая вообще никуда не годится -
с этой любовью, ложащейся под глаза, как тени.
Мама меня обнимает, а я малодушно плачу,
Мне бы под одеяло и там, в глубине - калачиком,
Мой неземной герой отобрал у меня последнее -
так ему хочется, видится: быть палачиком
кажется правильней. Проще служить обедню,
а не заутреню; быть невредимым мальчиком...
мама мне шепчет: "бедная моя, бедная..."
Я по лицу размазываю эту гадость мокрую, сняв очки...
вот бы мне научиться дышать, бодро сжав свои кулачки:
он запаролил и перекрыл все доступы, кислороды...
мама мне говорит: "моя девочка, ты из другой породы -
слёзы ведь просто так не затушат тебе зрачки.
ты из другой вселенной, другой природы.
в этом же сила, слиться с водоворотом -
чтобы глаза сверкали... как маячки"
Мама мне говорит: "Наташа, ведь мы из другого теста.
Вот они - всей семьёю там дружат с богом,
мы же с тобой - пьём на кухне винишко, читаем тексты
жгучие, нутряные; в них тихо - а в нас так много,
мы выбираем комедию, а не документальный
фильм; заунывных кадров мы не выносим,
сколько он с ними выдержит этих безумных вёсен,
плавящих на груди все кресты их, прочнее стали,
через оковы невозмутимости, через степные дали.
Он слишком сыт, но за летом обычно приходит осень.
Мы же с тобой из тех, кто всегда несносен
всем этим мальчикам, мы их царапаем из души...
ты пожалей так сейчас любить его, не души.
Пусть нас бомбили - солнце не раскрошилось..."
...Мама, я всё это знаю.
Ты во мне не ошиблась.