- Жизнь, пожалуйста, я больше не хочу ощущать этой боли. Боли ожидания, боли неосуществимой мечты. Освободи меня от боли разбившегося сердца. Освободи меня от этого – ему было так немного лет, лет, казалось, превратившихся в века. Он был совсем еще юн.
- Хорошо, я освобожу тебя от этой боли. Я подарю тебе доспехи. Доспехи мнимого успеха, независимости и нелюбви. Каждого, которого обидел ты, и перед которым чувствуешь себя виноватым, ты будешь воспринимать как обидевшего тебя, виноватым перед тобой. Ты будешь видимо успешен и неординарен, но то, что тебе захочется воспринять в своей успешности как результат твоей неординарности, будет лишь маской мнимой успешности, ты будешь доказывать свою независимость от кого и чего бы то ни было и, как следствие же мнимой успешности, твоя жизнь будет наполнена мнимой любовью. Будут те, которым будешь нужен не ты, а твои доспехи. Истинный же успех, когда всё в твоей жизни будет получаться с лёгкостью, будет приходить к тебе, когда ты будешь любим искренне, чего ты не сможешь оценить…И… Ты никогда больше не сможешь сам ощутить того настоящего, от чего сейчас стараешься скрыться. Ты никогда не сможешь ощутить себя любимым и никогда не почувствуешь боли других, разбиваемых тобой, сердец. Ты будешь думать, что бодрствуешь, на самом деле, ты будешь спать. Ты согласен?
- Согласен – не желая понимать, поглощённый своей болью, он был согласен на всё. – Я многого ждал от людей, я хотел открываться. Больше не хочу.
- Да, когда-нибудь ты вспомнишь наш разговор. Я дарю тебе возможность проснуться. Поэтому ты всё же будешь ощущать себя живым и любимым, но только ночью, во сне, когда действительно будешь спать. Только тогда ты будешь обнимать любящую тебя и желанную женщину. Ты так юн, и мне хотелось бы, чтобы ты смог пробудиться раньше, поэтому я подарю тебе любящих тебя женщин. Ты еще долго не поймешь того, о чём я тебе сейчас говорю и, просыпаясь по утрам, будешь наряжаться в доспехи, доспехи мнимого успеха, независимости и нелюбви. И разбивать сердца.
Каждое утро, просыпаясь, он, сам не ведая того, стал снаряжаться в доспехи. Доспехи мнимого успеха, независимости и нелюбви. «Я буду сильным, успешным…»… - становясь красивым юношей, он не замечал разбитых сердец. Став интересным молодым мужчиной, обзаведясь сначала, как положено, одной женой и детьми, потом другой, он не заметил, что доспехи стали тяжелее, приросли к самой его сути и что сам он стал ими – воплощением мнимого успеха, независимости и нелюбви. Разбивая, но находясь днём во сне, он не замечал разбитых сердец. Их было много. И с последними разбитыми сердцами стали особенно остро ощущаться перенесенные с себя на них обида и вина. И вдруг вспомнилось. Вспомнилась просьба о неощущении боли. И когда однажды ночью, в действительном сне, когда в нём вновь ожило заколдованное чувство любви, заколдованное ощущение счастья от желанного присутствия, протянув руку, он обнял пустоту, он проснулся в ужасающем понимании когда-то вымоленной утраченности. И разбитые части сердец, тех других и его, соединившись, полились слезами по уже немолодым щекам, разбиваясь каплями по серебряной щетине.
… «Приснится же такое…» – встрепенувшись, вслепую, наощупь отыскав гладкую округлую тёплость, которая только что согревала его обнажённость, упёршись в неё спиной и растопыренными, какими-то непривычно-непослушными и пупырчато-гладкими, руками, пятясь задом, кукушонок рефлекторно избавился наконец от последнего в гнезде яйца…