Я тебя пыталась у города снежного отвоевать, изменить, украдкою спрятать под свою кровать, замести по улицам запахом ила твои следы, объявить неделю траура до прошедшей среды. Я купила меч-двуручник, спрятав крыло, и меня понесло по прямой, к тебе пронесло, я кидала левых и правых, глядя врагам в лицо, а потом ступила неслышно на твое крыльцо.
На крыльце разросся столетний мох, ты бы смог...но ты, конечно, опять не смог. Ты бы вышел навстречу, но дверь твоя заперта. Вот такая у вечности трусливая красота. Я стою перед окнами, меч уже не к чему, отпускаю птиц и иду хоронить весну, отпускаю жизнь,, оставляя маленький ремешок, выпивая кровь, как последнюю, "на посашок".
Я тебя оставляю здесь, в твоем доме из тьмы, ты его ей окутал сам, там нет места "мы", там нет места даже тебе, уж куда мне шагать по ней, я дарую тебе останки огненных коней, беспокойных лиц, твоих неприятных друзей и мечты о былой горлице, что ночами плачет сильней. Я тебя так легко отпускаю, - мне ль теперь воевать? - потому что не знаю, - умею ли снова прощать.