Две тысячи седьмой, сентябрь, Сочи.
Я в номере и ленью заражен.
Лежать на пляже не хватает мочи —
Рамзан Кадыров выше этажом.
Вокруг снуют охранники — сменились,
Везде прохлада, ведь сентябрь, не май.
Сосед по номеру, с которым подружились,
Мне горит: «В Абхазию, давай» .
Я соглашаюсь. Так убьем мы сутки.
Все надоело, хоть домой сбегай.
Я б не остался больше ни минутки,
Как кстати: «А в Абхазию, давай».
Собрались быстро. Времени в обрез,
Автобус ждать не будет и уйдет.
Бегом по холлу, всем на перерез,
Два места сзади — да и так пойдет.
Ну вот граница. Сдали паспорта,
Проверка заняла почти что час.
И нам, не объясняя ни черта,
Троих снимают с рейса среди нас.
Места освободились. Перешли.
Границу переехали. Опять
Остановились. Двое к нам зашли,
Сказали, для того чтоб охранять.
Ну что, поехали. Из окон рыщет взгляд,
Пытаясь ухватить, как тут живут.
Гостиницы надгробьями стоят,
Напоминая, то что было тут.
Провалы окон. След очередей.
Со стен ободраны и мрамор, и гранит,
То есть следы нежданных здесь гостей,
Но память их приход хранит.
Автобус в горы — те, что краше нет.
Тут водопад, с той стороны обрыв.
Вот Рица — на купание запрет,
Все ж причастились мы, лицо обмыв.
На дачу Сталина. Все дорого, но скромно,
Изысков нет — ни думал ни гадал.
Здесь даже без него не дышится свободно,
Хоть он здесь давно уж не бывал.
Афонский монастырь — почти в порядке,
Пока монахов, правда, только шесть.
Но будет больше, говорят, на святки.
Устал, а тут ни лечь, и не присесть.
Хожу, гляжу, скорее, для порядка,
Хотя крещен, но вера далека.
Не то чтоб у меня все в жизни гладко,
Но не срослось с Христом еще пока.
Я насмотрелся атрибутов веры.
С горы спустились — километр вниз,
Осталось посетить Афонские пещеры,
И снова к морю — под вечерний бриз.
Расселись по вагончикам. В тоннель
И внутрь горы, где птиц не слышно трели.
Мне надоела эта канитель.
В автобусе все ноги онемели.
Вот дверь железная, как будто в корабле.
Открыли, только петли заскрипели.
Всего лишь миг — и я не на земле,
Я в космосе, как будто в самом деле.
Ну что тут началось. Не описать,
Ведь чувств таких, не испытал я сроду.
То надо видеть, мне не рассказать.
В таких местах осознаешь природу.
Я так был этим видом поражен,
Лишь смог подумать — это ж надо!
Наверно, также выглядит Каньон,
Большой Каньон на плато Колорадо.
Куда ушла усталость, бог ты мой.
Какая мощь, какая красота!
Лишь здесь поймешь, мой друг ты дорогой,
Что в мире ты не стоишь ни черта.
Что небоскребы — жалкие дома.
Которыми гордится человек!
Природа тут такое создала,
Что никогда не сделать нам вовек.
Ты тут — песчинка, не песчинка, пыль,
В таких местах слетает мигом спесь.
Бывает, сказка превратится в быль,
Такое происходит точно здесь.
Оттуда вышел, словно бы во сне,
Воспринимал вокруг все еле-еле.
Лишь шаг назад, я был не на земле,
В душе моей все петли те скрипели.
Назад мы ночью, но какой там спать,
Когда душа не в дружбе с головою.
Ведь там природа мне дала понять,
Чего я стою, а точней, не стою.
***
Самодовольству не давай ты ход.
Оно — лишь воплощение химеры.
Мой друг, когда тщеславие найдет,
Ты посети Афонские пещеры.
Там насладишься неземною красотой,
И наконец-то сбудутся мечты —
Расстаться с бренной суетою,
Да и понять, чего же стоишь ты.