Очнешься в три утра и к окнам подойдешь:
все склоны в яблонях, как в гнездах лебединых.
Ночь дышит скошенной травой. И дождь – не дождь,
но кратко простучит небесный капельдинер.
Как странно твой пейзаж в мою судьбу проник,
всей Божьей щедростью щебечущая местность,
край, где впервые вплел тот самый чаровник
немецкую весну в славянскую словесность.
Уходят корни вглубь – глотнуть живой воды,
ветвям до облаков дотронуться так просто,
и тонкая кора – но разные плоды:
то строки Фауста, то гроздья Холокоста.