Мой город быть моим перестаёт:
Так – по одной – в ковре меняют нити.
Как прежде, горделиво реет кот –
оранжевый – в помоечном зените,
над липами стоит пчелиный дым,
фасады в театральном макияже…
Былинками поросшие следы,
кем скошены вы были, - кто расскажет?
И как теперь вернуться мне туда
(по ёжику отросшему отавы),
где прошлым летом умерла вода,
а нынешним – ключом забили травы?
Всё так же, как и было, – но не так.
Всё те же, что и жили, – но не те же.
Зазубренное пение собак
ночную тишину на ломти режет –
там улица, впадавшая в торец
сарая, собрала однажды силы,
препятствие пробила наконец
и зданиями пустошь затопила.
В его глаза внимательно смотрю,
не веря, что они – давно другие,
что узнаванье – тривиальный трюк
застрявшей на гастролях ностальгии;
знакомых слов горошины в пшене
чужих речей ищу, почти немая...
Так и живём – я в нём, а он во мне –
ещё любя, уже не понимая.