среди гамбургских горилл
(волосато-хвостатых таких громил)
медленно, вальяжным шагом
детеныш человеческий бродил.
он тут вырос, джунглям дорог
знали все его в лицо
и набедрена повязка
заменяла бельецо...
он вонюч, как те гориллы,
по лианам, как стрела
ни одна еще макака
эту мразь не догнала...
он кусал соски горильи
- волосатые вулканы
с детства обходил капканы
диких пчелок эскадрильи
прилетали на ладонь
но едва б почуяв вонь
что вокруг него витала
нам б не показалось мало)
жил как жил, как обезьяна
среди них не без изъяна
но в глазах ночные блики
тайны выдали улики
там где в джунглях бурелом
домик маленький, замшелый,
он любил скрываться в нем.
там диковинны предметы
изжелтевшие газеты
карандаш, линейка, порох
шмоток полустлевших ворох
целый шкаф книг в паутине
и вибратор на бензине.
ночью, лишь дождавшись храпа
украдкой меж власатых туш
на четырех бежит он лапах
в хижину у диких груш.
там он с грустью помечтает
по-рогильи поскулит
карандашик в нос всадИт
*** газетой обмотает...
циркуль сломаный скрепИт
порох пожует с улыбкой
по чуть-чуть, так не тошнит...
книги вложит он под мышки
и ****ь вертится вприпрыжки
как беременный мудак
жопу эдак, ноги так...
то патрон за щеку всадит
то вибратор он погладит
то, в игре разгорячившись
в тряпки рваны облачившись
как попало, как пришлось
и ружье взяв как дубину
кресло водрузив на спину
к шоку даже диких пчел...
он так к племени пришел
наш рассказ на том прервался
и как тарзаныч не старался
по лианам убегать
джунгли были неизбежны
била и горилла-мать...