Я, оглянувшись, падаю на дно –
туда, где в раскаленных окнах смальта,
и где шершавым языком асфальта
мне лижет пятки город... Как давно
сквозящим гулом проходных дворов,
узорами намокших тротуаров,
обрывками рекламных мемуаров
заблудшему он предлагает кров.
Хмельной и беспокойный город мой,
я – твой апостол, от вина воскресший.
Я – сборщик счастья, так и не принесший
его к своей обители пустой.
Готов я слушать (ночь, или полночь)
смешные сказки о любви и вере
таких как я, не помнящих потери,
и с ними уходить дворами прочь.
В худые плечи вплавив купола,
прикрыв рваниной крылья, с небосвода
скользить туда, где стылая свобода
давно обетованная ждала...