Когда надежды так пьяны,
что переходят в обещанья,
и в негативах смутных сны,
как осень лета мирозданья,
и в кадре пойманная птица,
как призрачный нелепый шанс,
и за спиной не маски. Лица?
Гримасы, вогнанные в транс.
И что-то так манит глумливо,
и бьется в немоте ночной,
то осторожно и стыдливо,
небрежно отобрав покой,
то так бесстыдно и надменно,
то чуть с надрывом, торопясь,
то даже дерзко-вдохновенно,
то растревожено смеясь,
тогда решен исход войны
мечты беспечной и сознанья.
И все надежды так пьяны,
что переходят в обещанья.