Всё меняется. Падал весенний снег. Пролетал большой, безмятежный век. "Оставишь свой след?" "Нет. Мне ничего такого не надо". Катится колесо, падает с ускорением вверх время, тучно сгрудившееся на вчерашней траве. Смех. Тишина. Опять ни к чему смех. Злой: смерть, не сестры, так брата. В зеркале вижу сон, в нём следствие - первенец и счастье, было уже до причины - встреч, лбом пробивание стен. Любви. Нет. Или есть, но всё химия: брось. Те, кто уже два века вместе - нынче врозь. Один скучает, чтож, другая брезжит в углу запятой. Конвой до метро, в метро пустом мимо тебя глядит отраженье.
Это не капитуляция, стой, это уже пораженье?
Нет.
Всё меняется. Бьётся колибри-тоска, с клювом калибра орла в пустыне. Рука? Нога? Торс? Голова? На составные всё, на составные! Кто-то не постеснялся забрать сердце (самовывоз, недорого, не прокурено полностью). Остался стул, телефон, кровать (телефон - как предмет, красивый, старинный, стягивает на себя сочный мрак). Провод отгрызен, висит дохлой змеёй, он есть поверженное зло, чей (тот самый) конвой до метро и обратно.
Постой... Не твоё ли лицо там так красиво?
Нет.
Всё меняется. И твоё лицо. Так жестоко с ним обошлось твоё сознанье. Так жестоко в глазах твоих остриё так жестоко режет сталь и камни. Катится колесо, меняется век: первенец умирает в три года, вторвенец умирает в шесть лет, ты идёшь мимо меня и брода. Стих ровняется, форма пришла, привет, чтоб тебя, всё тупая системность мозга. Бьётся в стены голова, бьётся в стены головы бред, бьёшься в стены кошмарного бреда ты, бьются мысли в тебе, и твои по столу пальцы выбивают танго или фокстрот. Мне бы больше слушать твой голос, а я уставлюсь на пальцы, приоткрыв рот, заломав под столом запястье
своим грязным мыслям: "Хочешь меня?"
"Нет".
За окном было лето. Восемь выше нуля. Бросим ждать тепла - отправимся в лето, на юга, где нет надобности ждать в принципе чего-то. Там душно, как в болоте, и народ, как слизни, плавится по асфальту, тяжёл их след. Ты, как-никак, выделяйся среди них, не плошай, пиши стихи в обед, к ужину возвращайся, с кем бы ни была там счастлива. Для счастья не важен человек - необходимо лишь местопребывание тела, и умение другого тела не мельтешить и вовремя замолчать. Ну, ещё секс, верный ритм: понимание принесёт пробег. Не торопи (кто бы с тобой не был), не забывай кричать.
Я же смотрю в окно. Там воздух и хаотичная архитектура. Моё активированно левое: значит структура сейчас для меня должна быть важней.
Пиши. Или не пиши.
Привет.