***
Мне не весело и не бражно.
Мне от ясного знанья душно:
Когда скучно — еще не страшно.
Когда страшно — уже не скучно.
Не смотри же так равнодушно.
Я даю совет не напрасно:
Коль тебе нынче очень скучно,
Постарайся, чтоб стало страшно.
80-е
***
Я глупой боязни подвержена тоже
И среди всего, между прочим,
Избегаю носить змеиную кожу,
Хоть это изысканно очень.
Хоть с тем согласны мысли мои,
Что гады прекрасны эти
И бог ничего совершенней змеи
Не создал на белом свете.
80-е
***
Что печалиться даром о доле,
На которую осуждены,—
Мы вольны лишь в своей неволе,
Лишь в своей неволе вольны.
Мы бедны в своем изобилии,
Чересчур сложны в простоте,
Но зато крылаты в бескрылии
И речисты мы в немоте.
80-е
***
Инне Лиснянской
Спрошу я, мгновенья ловя:
— Что все-таки будет со мною?
Жестокий романс соловья
Убит непомерной луною.
Все те, кто услышал, ушли.
Все те, кто услышал, забыли.
Усталые руки свели.
Усталые очи закрыли.
Под холодом утренних рос
Лишь тот соловей не забудет
Жестокий, проклятый вопрос:
— Что будет со мною? Что будет?
80-е
***
Этот город-тупик под холодной звездой.
Этот город, где я не была молодой.
Этот город, который меня приютил,
Но ни силы, ни гордости мне не простил.
Под холодной звездой,
Над холодной водой,
Подружив меня навек с безликой бедой,
Он безликостью слов и безликостью дел
Для меня обозначил удел
И предел.
Под холодной звездой,
Отливая слюдой,
Новью рыжей хвалясь, стариною седой,
Для других он иные слова находил,
Ну а мне в утешенье все то же твердил:
От забот вдалеке,
В золотом тупике,
Хорошо налегке
С горстью снега в руке...
80-е
***
Прядется древняя основа
Познанья из обрывков сна.
И ночь в жилище входит снова,
Дремотных ужасов полна.
Кому полночный страх неведом?
Чей взгляд касается лица?
Он всех нас вяжет вязким бредом,
Необратимостью конца.
Уж сколько раз мы погибали...
Но солнце новое взойдет.
Цветок — молитва ли, мольба ли —
Над пустотою расцветет.
80-е
***
На стене золотится икона та,
За которой большие года.
И плывет моя темная комната
В неизвестное мне «никуда».
Что история? Схватки с судьбой?
Но никто у меня не отнимет
Пот холодный над верхней губой
Умирающей в родах княгини.
Не отнимет отцовскую стать,
Материнскую гордую волю,
Ту, что мне помогла пролистать,
Прочитать и осилить недолю.
Не отнимет таинственный свет,
Что течет из глубин мироздания.
Не отнимет все то, чему нет
Ни названия, Ни понимания.
80-е
ТЫСЯЧЕЛЕТИЕ
Нет, не в чистом обобранном поле,
Не усталым согбенным отцом,—
Ты, спокойный, сидишь на престоле,
Холодея недвижным лицом.
Над твоим нетускнеющим нимбом
Развернулся сюжет непростой:
Ангел с перьями, вставшими дыбом,
По иконе плывет золотой.
То ль кроваво вокруг, то ли ало.
То ль кроваво, то ль ало вокруг.
Что, скажи, его так испугало,
Если вечным остался испуг?
80-е
***
Белую книгу листаю.
Белых страниц не понять.
Белую легкую стаю
Я выкликаю опять:
Белому снегу кружиться,
Белому снегу лететь,
Белой постелью ложиться,
Белые песенки петь. ...
Белая юность приснится,
Будут со мной до утра:
Тявканье красной лисицы,
Рыжее пламя костра,
Ждущая легкого знака
Через мое забытье
Будет со мною собака,
Белая верность ее;
Белой реки повороты,
Белая цепь валунов,
Время облавной охоты,
Время обласканных снов.
80-е
***
Кто-то проехал.
Копыта процокали.
Может быть, это во сне?
Каменный цоколь и небо высокое,
Чем же вы памятны мне?
Каменный цоколь и небо холодное,
Бывшее в жизни иной.
Снова со мной мое слово свободное.
Снова надежда со мной.
Снова со мной мои слезы о близких.
Снова, упав из-за туч,
Стынет на черно-седом обелиске
Тоненький солнечный луч.
80-е