Источник идеи:
«Свободный конкурс о свободе»
(Большая Стихирская Энциклопедия)
http://stihi.ru/2009/06/15/555
* * *
Я вышел в зиму из ночлега,
Мне этой ночью не спалось:
Бежали лошади по снегу –
На белом чёрное неслось.
Свободе собственной не веря,
Косясь на яркую луну,
Бежали два прекрасных зверя
В заснеженную тишину.
Всё, что вокруг – ничтожно-бренно,
Когда же, если не теперь,
Внезапно вырваться из плена
Удач, сомнений и потерь?
Но пронеслись они в молчанье,
И всё, что в памяти от них –
Неуловимое мельканье
Мгновенья, сдвинутого в штрих.
1980.
* * *
Вот оно! Средь холода и мрака
В полном одиночестве. Однако
Звёзды, не мигая, смотрят вниз.
Присоединяюсь к хороводу
Вырвавшихся прежде на свободу:
– Здравствуйте. Меня зовут Борис.
Или звали? Но к чему названья
В мире, полном звёздного сиянья,
Милых лиц, что вдруг обрёл навек?
Если мы бесплотной стали тенью,
Стоит ли отмеренным мгновеньем
Дорожить, как прежде человек?
– Так я их спросил. И мне на это
Не было малейшего ответа,
Только у распахнутых дверей
Жизнь, что вытекала понемногу,
Кровью устилала мне дорогу,
Чтобы я вернуться мог по ней.
1991.
* * *
Поднимается солнце всё выше
Замирая на самом краю,
Я устал ремонтировать крышу,
Ладно б чью-то, а это свою.
Расплываются губы в улыбке,
Очи тёмные жарко горят,
Песни-песенки рвутся, как рыбки,
К сковородке, как строй пескарят.
Ни вина мне, ни яблок не надо,
Нынче музе другая цена,
Освежите меня лимонадом,
Я вам песню спою, как она.
Я сидел незаметно и чинно,
Но достали усталость и зной
Прогибаются стенки кувшина
Под моей напряжённой спиной.
Сеть рыбацкая брошена в воду,
И кувшин разломаться готов,
Отпустите меня на свободу,
Где для каждого хватит цветов!
Я слона загоню в переулок,
Я кентавра затопаю в пыль,
За две тысячи лет без прогулок
Чей характер не годен в утиль?
Ваших солнц незаметные пятна
Только радуют джинна пока,
Ах, зачем вы кричите: «Обратно!» –
Пожалейте, друзья, старика…
20.04.06.
Рецензия
Джон Остин
Тибя я встретил там, где было надо,
И зря тибя не встретил до сих пор:
Ваще ты супер, просто до отпада,
(Кто не согласен – выйдите во двор!)
Когда страдал от горя и несчастья
В ночьной теши – я знал, что где-то ты,
Исполнена земной великой страсти,
Мне с неба рвёш громадные цветы.
Ты пишишь, что мечта твоя исподня –
Стать поэтессой вроде М. и А.,
Я их в библеотеке взял сигодня –
Понравилось. И ты была права.
Пока же ты мала и так свободна,
Что мы тебе отыщем жениха,
Пока ты рвёш – и нет тебе сигодня
На сайте настоящего стеха.
25.09.06.
© Copyright: Джон Остин, 2006
Свидетельство о публикации №1609251704
* * *
Там, где не было прежде свободы,
Где конвоем стояла страна,
Исчезала ты в тяжкие годы,
От рассвета и вплоть дотемна.
Время двигалось тускло и гулко
Под железною грозной метлой,
И тебя в темноте переулков
Проносили, как флаг, под полой.
И теперь не решаюсь пристрастно
Вдруг расстаться хоть на два часа...
Я люблю тебя ровно и страстно,
Отрезная моя колбаса!
08.03.07.
Монолог крабовой палочки
Как мною восхищаться вы могли бы,
Пришелицей из дальних тёплых стран!
Я крабовая палочка из рыбы,
Во мне страстей бушует океан.
Когда была сардиною сутулой,
Блистательна, свободна и горда,
Я так плыла – шарахались акулы
От моего белёсого следа.
В черте морей, полна призыва страсти,
В саргассовой зелёной полутьме,
Я знала, что в моей пространство власти,
И не было в нём места кутерьме.
И вот теперь, ни в чём не виновата,
Лежу, храня последний свой притон,
Я, украшенье вашего салата,
Приправленное дерзостью времён.
11.12.07.
* * *
По материалам газет
___________
Залегли в зелёной роще пулемётные расчёты,
В деревнях кричит скотина, ни травинки в поле нет,
Всё охотнее и проще мы друг с другом сводим счёты,
И везде одна картина, и кругом один сюжет:
«Мы прошли огонь и воду, но подпортили породу..
Поминая полным ходом предков, родину и мать,
Только нашему народу завоюем мы свободу,
А не нашему народу век свободы не видать!»
«Их язык убог и скуден, наш – богат, велик и чуден,
Наш король Седьмой Хламудий мудро вывел нас из тьмы:
Мы – халва на Божьем блюде, а они – совсем не люди,
Потому что, если люди, почему они – не мы?»
«На заброшенном погосте наших предков тлеют кости,
А совсем не ваших кости, здесь их не было и нет!
Разве вам при вашем росте на таком лежать погосте?
Заливать вы лучше бросьте – всё равно всё это бред.»
«Это было, – нам сказали, – очень просто: вы бежали,
Вас враги прижали туго к нашим дальним рубежам,
Вы земли у нас просили, мы вам дали – и забыли,
Триста лет вы шли за плугом, а сегодня – наше вам...»
О сородичах радея, вспомню бедного еврея,
Странный времени обломок, что имел повсюду дом,
И глядит на нас, жалея, из эпохи Водолея
Неулыбчивый потомок с деревянным топором...
1993.
* * *
Ничто не затмит впечатления эти:
Всё было, и я ничего не забыл:
Мерещилась мне ты в любом силуэте,
Я чаще терял тебя, чем находил.
Когда же последняя хлопнула дверь
И стали свободны мы, будто крылаты,
И правы, как раньше всегда виноваты –
Как мы понимали друг друга теперь!
И снова весь мир простирался у ног,
И вся доброта к нам вернулась и смелость,
И так теперь встретиться нам захотелось –
Но крепко был выучен горький урок...
1983.
Сонет разочарования
Какая им мерещится свобода,
Иная жизнь и новые друзья?
Остатки разорённого народа
Переезжают в тёплые края.
А здесь, в недобром холоде суровом,
Расчищена забытая тропа
И злобою отравленному слову
Внимает возмущённая толпа.
И будто ржа на площади зелёной,
Коричневые строятся колонны
А где-то печи новые горят…
Фашизм неистребим. В двадцатом веке
Всё так же неизменно в человеке,
Как это было много лет назад.
_________
Источники:
Газета «Правда» 10 – 25
17 – 18 VI 93. публикация о ритуальном
якобы убийстве – и опровержение!
Май 1993.
* * *
Без повода, а просто по наитью,
Невидимой, но прочной связан нитью
С тем, что, по счастью, всё-таки мертво,
Доныне пьяный воздухом свободы,
Я вспомнил вдруг, как жил все эти годы,
Которые не стоили того.
И я опять увидел всё воочью:
Ты, сердце, как всегда, болело ночью,
А ты, душа, смеялась в стороне,
Поскольку так парила и летела,
Что разные тебе мученья тела
Казались безобидными вполне.
В конце лучезапястного сустава
Есть точка. От неё немного вправо –
И тонкая вонзается игла.
И всё. И треволнеьям нет причины,
И бог древнекитайской медицины
Спасает безнадёжные тела.
А что ж душа? А ей всё так же худо.
Соломинка, сломавшая верблюда,
Её избежать бы тяжести земной,
Иначе вот удел её и кара:
Не выдержит последнего кошмара,
Как сердце, что проколото иглой.
1993.
* * *
Н.С.
На исходе последние годы
Той эпохи, что ради свободы
Из костей наших вытравит страх,
Но средь грохота, лязга и визга
Только птицы, летящие низко,
Видят радужки в наших глазах.
Я надеюсь, в грядущее Оно,
Что шагает сюда неуклонно,
Ты не спутаешь с музыкой шум,
Когда я, без движенья и стона,
Буду сух, как чеснок фараона,
Как дыханье царицы Хашум.
1994.
* * *
Глянь, из какой занесло преисподней
Этот нечаянный ветер сегодня –
Рано мне холода вечного ждать,
Сытый голодного не разумеет,
Сытый постится, голодный толстеет –
Пухнет от голода, проще сказать.
Новых друзей не бывает в продаже –
Стало прислушаться некому даже
К нашим лукавым и дерзким речам,
Тускло осенние светятся лужи,
Снится всё меньше и спится всё хуже –
Значит, свободнее ты по ночам!
Свету и воле не сыщешь замены –
Не оттого ли, заборы и стены
Силой невидимой разворошив,
Неощутимый для рук или глаза,
Чистый, как ангела кроткая фраза,
Вдруг незнакомый приснился мотив.
Скудная пища для разной скотины,
Строю жилище, как гору с вершины –
И зависаю на полу-, на под-,
Клонит всё ближе нас время сурово,
Вся-то недвижимость – имя да слово,
Это, наверное, не подведёт!
Жизнь моя, кузница шпор для Пегаса,
Прошлое сузится до получаса
Или до мига, где столько сбылось,
Жаль, не успел свою птицу поймать я,
Видно, продуло меня на закате –
Может быть, с этого всё началось…
1994.
* * *
Во всём мне хочется дойти
До самой сути.
Б.Пастернак.
Ремонтируя скрепку монеткой…
Б.Р.
_________
Худой и страшный, как Кащей,
Не желторотый,
Я проникаю в суть вещей
С большой охотой.
Мне так приятны боль и грусть
По мухе в муке,
Я с пылью яростно борюсь,
С жучками в луке.
Стихи и проза, что огня
Бежали братски,
В таком порядке у меня,
Как строй солдатский.
Но кто-то скажет мне потом
При всём народе,
Что суть поэзии не в том,
Она – в свободе.
1995.
Неоконченный сонет
В той темени, что пуще год от года,
Последний вольный саженец зачах,
– Ты где меня сегодня ждёшь, свобода?
– А там же, в четырёх твоих стенах.
Над рукописью тощею колдуя,
Угрюмую рассеиваю тьму,
– Скажи, любовь, куда к тебе приду я?
– Туда же, но пятнадцать лет тому.
– Так отвяжись от каменной утробы,
От небыли – и в путь благослови!
– Откуда, жизнь, в тебе так много злобы?
– Мне не дали свободы и любви…
1995.
Шестое письмо Иосифу Бродскому
1.Путешествуя в Азии.
Ночуя в чужих домах…
И.Бродский
2.James A.Michener.Caravans.
Corgi Books Ltd.
(Об Афганистане)
___________________
В этой жуткой дыре, где и жить-то нельзя вообще,
В той, что сходна с тюрьмой, потому что кругом свобода,
Где ещё в январе ты сумеешь ходить в плаще
И питаться хурмой, восполняя нехватку йода?
В здешней тверди не тонут, лишь балуются водой,
Так и бродишь пешком и покусываешь уздечку,
И тебя тут не тронут, но помнят, что ты чужой,
Не назначат горшком, но поставят спокойно в печку.
Воздух осени чудный и узенький серп над ней
Пилит тонкую нить, что завилась строкой Корана,
Путешествовать в Азии трудно. Ещё трудней
В этой Азии жить. Это трудность иного плана.
_______________
(у нас в Центральном Банке даже была
в те годы выделена комната для молитв).
Окт – дек. 1996.
Экспромт о XXI веке
Хоть разболтанность мне не по чину,
Я устал соблюдать дисциплину
И держаться за горло рукой –
Мне давно бы пора на покой!
Пусть на мне и железные веки,
Я свободен, как те человеки,
Что с верёвкой идут не спеша,*
Но у них беззаботна душа.
Хау дУ ю ду? – спросит знакомый,
Неподдельным участьем влекомый,
Я отвечу ему ерунду:
Я не дую, я просто иду.
И пока я спешу на прогулку,
Колесо моей мельницы гулкой,
Очень слышное с разных сторон
Истирает железо времён.
Я сошью себе брюки до шеи,
Я кругом накопаю траншеи,
Я подвалы наполню зерном –
Приходите, зароемся в нём!
Укрываясь от низко летящих
Холостывх, бронебойных, свистящих,
Под угрюмое: «Всюду жиды!»,**
Мы вступаем в эпоху воды.***
__________
Источники:
* – Роден. Граждане Кале.
** – Генерал Макашов. Февраль 1999г.
*** – XXI век – эпоха Водолея.
http://www.lib-mobile.com/?bn=47852&pn=5
http://www.lib-mobile.com/?bn=47852&pn=5
http://www.mk.ru/blogs/idmk/1998/11/11/mk-daily/3124/
22.05.96.
* * *
N. N.
Я в этот шкаф заглядываю редко,
Но дочь вчера искала там виньетку,
И я увидел где-то в глубине
Альбома неожиданное фото,
Ничуть не потускневшее – уж что-то,
А это дело Лёнька знал вполне.
На этом фото двое на балконе,
Верёвки, что протянуты в погоне
За детским (нет пока его) бельём,
Они за кадром тянутся куда-то,
Как из вчера – сегодняшние даты –
Мы в будущем их после узнаём.
Там всё in spe*. Ещё друзей немало –
Так много их тогда не уезжало,
Там у меня – десятая тетрадь,
И ты ещё отнюдь не шутишь хлёстко,
И я похож на щуплого подростка,
Хоть было мне, пожалуй, двадцать пять.
Как пробка в потолок, летели годы,
Я ждал тогда сегодняшней свободы,
Но вот, быстрей, чем стриж на паре крыл,
Фильтрующийся вирус многословья,
Воспользовавшись слабостью здоровья,
Проник в меня – и столько натворил!
Хоть было перемолото довольно
В стране и в нас – всегда больное больно,
И я додумал формулу свою:
Как в "Калевале" - Сымпо? Сампо? Сэмпо? -
Романтика грозит потерей темпа,
Медлительность равна небытию.
Герои детских снов, схватив дреколье,
Без лишних слов покинули подполье
И мчат вдогонку, не жалея ног,
Зря умывался свежею водою,
Звоню и слышу: “Мама, я открою?
– Да нет, тебе послышалось, сынок…”
________________________
* в будущем (лат.)
1996.
* * *
Ю.У.
Ощущенье свободы не падает манной с небес,
С кем его ни дели, одному достаётся обида,
За последние годы я видел немного чудес,
Да и те не влекли, как безрадостный труд инвалида.
Отвергая победу, которая так дорога,
Эту чудную малость, что в сердце стучится упруго,
Я по ложному следу пускаю не только врага,
Но порой ухитряюсь запутать и лучшего друга.
Как звезда, до которой лететь миллионы парсек,
Вдруг к коленям прильнёт, как дитя в ожиданье тревожном,
Ты бесплотною шторой меня заслонила от тех,
Кто не верил, что, вот, невозможное станет возможным.
Я на хрупкие плечи набрасывал плащ ледяной –
Только плавился он, как свеча в суете новогодней,
И негромкие речи да голос устало-земной –
Мой диковинный сон, что нечаянно сбылся сегодня.
1998.
Сонет
Н. С.
Где небеса торжественны и строги,
Мы зов земли не чувствуем подчас,
Hикто не знает, где конец дороги,
И тем дороже спутники для нас.
Немало сил растрачено поэтом,
Но одному ль шагать случалось мне?
Я так спешил тебя осыпать светом
Алмазов, что открою в глубине.
Пусть снег моих пещер засыпал входы,
С крутых вершин сегодняшней свободы,
Пока душа смятенная жива,
Дарю тебе залог печали дальней,
Поскольку нет вещей материальней,
Чем эти немудрёные слова.
2000.
Восемнадцатое письмо
Иосифу Бродскому
Жизнь, как Гитлер, жестока, и столько в ней есть ерунды –
Даже шагу ступить – в темноте не увидишь воочью,
Потребление тока сродни потребленью воды,
Только хочется пить, разумеется, днём, а не ночью.
Мы немного достигли, и в чём бы держалась душа,
Если б не было дней, где стихи – как глоток кислорода,
Я оставил и Библию – в целом она хороша,
Только всюду и в ней – кровь, насилие, ложь, несвобода.
Средь огромного мира стою, точно в тёмном лесу,
Не алкаю утех, но серебряным роюсь копытом,
Не воздвигну кумира, и идолов я не спасу –
Даже парочку тех, что на днях подорвут динамитом.
Побеждая сонливость, маша бесполезным крылом,
Предоставить судьбе ты не смог ни малейшего шанса,
Я ищу справедливости в прошлом. Так задним числом
Подтверждают диагноз, итог и остаток баланса.
16.04.2001.
Читая Д.Савицкого
(«Вальс для К.»)
Недолго до греха, но дьявол шепчет в ухо:
Стакан ли вдруг поднять иль снова ей со зла…
Я был из-под буха, она была старуха –
Каких-то сорок пять, но ягодка сгнила…
С планетою родство, мы джаз играем снова,
И смотрит веселей любимая страна.
Свобода от всего, за исключеньем слова,
Которое смелей, чем ваши письмена.
2001.
Экспромт
Истерично китайский будильник кричит по утрам,
Будь он хоть петухом – я б разрезал его на кусочки.
Я не жду понедельников. Впрочем, по вторникам сам
Иногда выхожу, чтоб совсем не доспаться до точки.
Жизнь по улицам бродит, бандитов снимая с креста,
Я бумажною шторой от них заслонюсь осторожно,
Я мечтал о свободе – сбылась вековая мечта
Идиота, который считал, что такое возможно.
2001.
* * *
Всё, что людям знакомо, ты сможешь сказать без затей,
Но откуда придёт оправданье грядущему взрыву:
Вдруг из тихого омута вылезет пара чертей,
Удивляя народ неожиданной силой порыва.
Сочинённому устно подпоркою горн и весло
Гипсопарковых статуй, уродов минувшего милых,
Всё искусство искусственно, в этом его ремесло,
Или – редко – искусно, что, впрочем, немногие в силах.
Из чудесного детства пронзительный выхватишь миг,
Украдёшь – и бегом, за спиной улюлюкают годы,
Всё былое наследство – вагон недочитанных книг
Да семейный альбом, неосознанной полный свободы.
Этот список потерь не зальёшь поминальным вином,
И дорога на дно тоже требует должной сноровки,
Как реликтовый зверь, неизменно реву о былом,
Потому что оно пополняется без остановки.
2002.
* * *
Мир неделим, Земля почти свободна,
И кто сказал, что адрес – это крест?
Страна, что приняла меня сегодня,
Отнюдь не хуже разных прочих мест.
Мне камни Акко или Назарета
Не возвратят последнюю любовь,
Не поменяешь воздуха и света,
Не разведёшь густеющую кровь.
Я проживу с пропискою любою,
Ища звезду родную вдалеке,
И только дни, что связаны с тобою –
Как тающие льдинки на реке.
2003.
* * *
Составлен из бесчисленных затей,
Мир, как ребёнок, жаждет новостей,
В нём столько мест, желаний и свобод,
Протянешь руку – всё к тебе придёт,
Но не вернуть с протоптанной тропы
Тем, кто друг друга вырвал из толпы.
У края – (чуть споткнулся – и пари!)
Так долго, что молчат календари,
Над скверами в осенней суете
Кружимся на огромной высоте,
И только листья жёлтые внизу
Порою ловят редкую слезу.
Без малого сегодня тридцать лет
Как нет согласья в разнице планет,
Мне ночью мир не светел без тебя,
Ты в свете лунно маешься, скорбя –
Не тщится, хоть зови её женой,
Дневная птица встретиться с ночной.
2003.
* * *
Елене Галицкой
(«Наши помыслы чисты.»)
_______________________
Он то с ладони хлеб берёт несмело,
То рвёт в куски,
Нет у поэта ни души, ни тела,
Одни клыки.
Когда угрюмо сходятся народы,
Мирясь едва,
Нет у него ни воли, ни свободы,
Одни слова.
То тяжкий стон, то глупый смех счастливый,
Поди пойми,
Поэт – не человек, и спутать диво
Его с людьми.
26.10.05.
* * *
Здесь, где недавно почуял свободу, ту, чьи амбары пусты,
Бережно ставлю в стеклянную воду тонкой пластмассы цветы,
В чистое небо из твёрдого сплава птиц запускаю стальных,
Зорко налево гляжу и направо в поисках истин земных.
Минуло третье в субтропиках лето с жаром его и водой,
И анемичное сердце поэта бьётся под новой звездой,
Бренное тело не знает покоя, в нём и усталости нет:
Где б померещилось прежде такое – жизнь, как библейский сюжет?
Казни Египта тебе не грозили, даже встречаясь в упор,
И остаётся пожизненно в силе с Господом твой договор,
Только не очень понятно доныне, что Ему наша судьба,
Если не смог Он и в этой пустыне верного вспомнить раба.
Кровью текли вавилонские реки, в прах уносившие нас,
Храм неразрушенный есть в человеке, факел его не угас,
И у Стены, что доныне не пала, в гордой её высоте,
Не одолеть тебя злобному жалу здесь, на последней черте.
Дни пролетают в торжественной близи взора Его и руки,
Только презренные мыши изгрызли вечных томов уголки,
Но для того, кто не хлебом единым, разницы мало, и вот,
Так и горит, не сгорая доныне, куст, да маслина цветёт.
24.01.06.
* * *
…К этому времени я окончательно убедился в том, что на моем
острове времена года следует разделять не на летний и зимний периоды, а
на сухой и дождливый, причем эти периоды распределяются
приблизительно так:
Весна: Дожди. Солнце стоит в зените.
Лето: Сухо. Солнце перемещается к северу.
Осень: Дожди. Солнце снова в зените.
Зима: Сухо. Солнце перемещается к югу.
( Даниэль Дефо. Робинзон Крузо).
____________
В Америку из мелких деревень
Голландцы занесли обычай странный
И немцы, что приехали туда:
Сурок не видит собственную тень –
И ясно всем: весны дождаться ранней
У нас немного шансов, господа.
Но что мне делать здесь, где спят сурки
В пустыне, далеко от гроз с дождями,
Что так смешны для северной зимы?
Все эти дни весенние легки,
Поскольку солнце часто дружит с нами
И нет резона брать его взаймы.
Какой из дней считается весной,
Когда с пяти часов февральским утром
Щебечут жарко птицы за окном?
Что этот климат делает со мной?
Как возведён порядком этим мудрым
В ранг Робинзона, строящего дом?
Цветы, что веселят усталый взор,
Колибри у кустов, и попугаи,
Не знающие наших языков,
Да на траве причудливый узор,
И рыбы пестрохвостые мелькают
В фонтанах эскадронами клинков.
Порой вокруг такая благодать,
Что кажется – и жил бы, мчась сквозь годы,
До часа, что назначил нам поэт,
Вот только б жизнь упрямую взнуздать,
Что не даёт ни воли, ни свободы,
– Но по утрам опять приходит свет…
Февраль – март 2006.
* * *
Поднимается солнце всё выше
Замирая на самом краю,
Я устал ремонтировать крышу,
Ладно б чью-то, а это свою.
Расплываются губы в улыбке,
Очи тёмные жарко горят,
Песни-песенки рвутся, как рыбки,
К сковородке, как строй пескарят.
Ни вина мне, ни яблок не надо,
Нынче музе другая цена,
Освежите меня лимонадом,
Я вам песню спою, как она.
Я сидел незаметно и чинно,
Но достали усталость и зной
Прогибаются стенки кувшина
Под моей напряжённой спиной.
Сеть рыбацкая брошена в воду,
И кувшин разломаться готов,
Отпустите меня на свободу,
Где для каждого хватит цветов!
Я слона загоню в переулок,
Я кентавра затопаю в пыль,
За две тысячи лет без прогулок
Чей характер не годен в утиль?
Ваших солнц неприметные пятна
Только радуют джинна пока,
Ах, зачем вы кричите: «Обратно!» –
Пожалейте, друзья, старика…
20.04.06.
День Независимости
Гранат осколками распорот,
Черноголов и многолик,
Мы так вцепились в этот город,
И так в нас дух его проник,
Что никаким не будем маем
Утешны, сколько б ни прошло,
Пока в тебе, Ерушалаим,
Не встретим каждое число.
И снова сходятся народы,
И флаг синеет в высоте,
За каждый миг твоей свободы,
За нашу преданность мечте.
02.05.06.
Восьмое письмо женщине
N.N.
…Эти годы подряд – как шаги в расступившемся строе,
Где, наверно, в конце, поднебесная ждёт бирюза,
Но проснувшийся ад никогда не оставит в покое,
На зловещем лице беззрачковые вижу глаза.
Не искал для себя ни ристалищ, ни выгод, ни злата,
Не бежал от скотов (не считая последних турне),
Не хромая судьба, а мечта, что слепа и крылата,
Поломала хребтов много больше, чем видится мне.
Не кончается сон, и не ты мне приснилась сегодня,
– Да и сколько терпеть эти призраки в душной ночи?
Я не столько влюблён, сколько помню, что милость Господня –
Не презренная медь, а нечаянный всполох свечи.
Рад грядущему дню и любой получившейся строчке,
Патриотов квасных не терплю, как ничтожное дно,
Никого не виню, но пора заколачивать точки
Там, где прежде одних вопросительных было полно.
От ливанских дерев до лозы, распустившейся подле,
От пасущихся стад до корней мандрагоровых в крик…
Нетерпенье презрев в этом мире, что горько-уродлив,
Я шагаю назад, я в минувшее нынче проник.
Всё, что было тогда, не считается, не было сроду,
И гробницы дробя, рассыпается мумией миф,
Отпускаю стада. Выбираю сегодня свободу:
Я любил не тебя – потому что по-прежнему жив.
1976 – 01.06.2006.
* * *
Ф.К.
Горит свеча тепло и виновато.
В запущенной квартире на углу
Я нарушаю таинство шабата,
Бечёвкой ремонтируя метлу.
Пока по свету с нею колобродишь,
От жизни отлученье не грозит,
Я выпил свой стакан вина а-кодеш,
И Бог меня, конечно же, простит.
Моей судьбы последний отпечаток,
Как книга Тэль, и страшен, и блажен:
Моя Надежда, русская до пяток,
Мой Даниэль, еврей на сто колен,
Свобода, что на грудь, как алебарда,
Упала и порезала собой,
И тень «Происхожденья» Эдуарда,
Парящая над этою строкой,
И забытьё, где радостный мечтатель
Давно ушёл в свой незабвенный век…
И всё твоё – плевать, что ты писатель,
Поэт иль просто смертный человек.
10.06.06.
* * *
Он давно не менялся в лице:
Только гнев, прерываемый снами,
И Иосифа кости в ларце,
И несметные толпы за нами.
Звёздный купол, как море, глубок,
Пусть кричат они, сбившие ноги:
«Для чего ты нас мучишь, пророк,
И зачем мы с тобою в дороге?»
Впереди беспорядочных толп,
Знойным кипенным солнцем палимый,
И ведёт его облачный столп,
Ночью – огненный столп негасимый.
Годы сыплются пылью с ресниц,
И не раз ещё явится чудо:
Фараонова тьма колесниц
Не догонит свободного люда...
Но роптать не устанет толпа
На того, кто мудрее и выше,
Разлетелась проклятий крупа,
Только он их как будто не слышит!
Сквозь тупиц неуёмную ложь,
С длинным посохом, яростью вздыблен:
– Моисей, ты туда не войдёшь,
Ты умрёшь, чтобы мы не погибли!..
Сухостоя сиреневый дым,
Каравана усталые звери,
В Моавитской равнине Навин –
И нескоро до новой потери.
19.09.06.
* * *
N.N.
Там, где будни ложатся крестом,
Что успел у свободы украсть я,
Я колдую над белым листом
Без малейшего шанса на счастье.
Доведётся ль ещё прочитать
Хоть письмо среди жёваной массы,
Как твою из картинок тетрадь,
Пережившую старшие классы?
Перерезана верой мечта
В то, что сбыться не может, однако,
Но и ты – неужели не та,
Мой тринадцатый знак Зодиака?
Точно птиц, перестрелянных влёт,
Нас по Гринвичу время калечит,
И гостиницы чёрный пролёт
Не обнимет счастливые плечи.
И какое Господне серсо,
Жарких солнц заслонившее пятна,
Остановит моё колесо
И крутнёт шестерёнки обратно?
Пусть кругом – семистопная ложь
И судьба безвозвратною стала –
Я дождусь. Ты ещё подрастёшь,
Чтоб понять, что напрасно искала.
27.09.06.
* * *
N.N.
Молода, смела, безуса,
Вдруг заметила душа:
Между Ивакшей и Пуксой
Ехал всадник не спеша.
Жар-невиданную птицу –
Не коня зазря гонять:
Догонял свою девицу,
Зря старался, не догнать.
Не гремят вокруг железки,
Не звенит оркестров медь,
Здесь поля да перелески,
Трудно ехать и лететь.
Оглядись – леса за нами
Да озёрные края,
Не видна за облаками
Птица синяя моя.
Тишина, и принародно
Голос слышен в тишине,
Пусть поёт, пока свободна,
Да на радость вам и мне.
04.10.06.
* * *
Мои года до ужаса двузначны,
Полвека с лишком тянется вослед,
Итоги не бывают неудачны,
Пока ты сам – не вечности предмет.
Когда-то фразой, брошенной из зала,
Задело, как осколками – снаряд,
Хоть видел я хорошего немало,
В такое нынче верится навряд.
Ни воли не осталось, ни свободы,
Когда на диком вывихе крутом
Вдруг хрустнули фарфоровые годы –
И детство утонуло за бортом.
Не испытал ни голода, ни жажды,
Но с этих пор крутой не вспомнит лоб
Ни горя, пережитого однажды,
Ни радости, угаданной взахлёб,
Уже тогда за нас решали музы,
Какими быть, в каком сидеть челне,
Я помню насажденье кукурузы
И бамовские рельсы по стране.
Я предан был одной душой и телом,
Она же не помиловала вдруг,
И вырастали дети между делом,
На склонах революций и разрух.
Едва дождался нового столетья,
Не спится. А на встречной полосе –
Одно лишь мельтешенье многоцветья,
Как спицы, если солнце в колесе.
Навряд найду безоблачное что-то,
По переулкам памяти скользя,
Но было ощущение полёта
Недолгое. Забыть его нельзя.
Ни блоковскую вечную невесту,
Ни ту, что мне досталась на века,
Последняя по времени и месту,
Как эта безысходная строка.
20.10.06.
Песенка о родине
На старых фотографиях –
Стекляшки и слюда,
Успехи демографии,
Мы зайчики всегда.
Не все, но очень многие
Без грёз и волшебства
Росли под марши строгие,
Как во поле трава.
Судьба потом иголочки
Дала на посошок:
Рубили наши ёлочки
Под самый корешок.
Под звёздами мечтатели
Резвилися сполна,
И славных воспитателей
Всё полнилась стена.
Потом, как в море лодочка,
Свободна и горда,
Плыла себе селёдочкой
Неведомо куда.
То посвисты снарядные,
То пуля невзначай –
Потом сыны нарядные
В коробке – получай!
И срок уже кончается,
Двадцатый сгинул век,
А всё не получается
Пожить как человек.
26 – 27.10.06.
* * *
N.N.
От живого ростка ли, всего, с чем давно знаком –
Не понять, но порой удивишься пинку Фортуны:
Мы всегда покупали билеты и шли пешком,
Чем трамвай догонять. Под колёсами – пыль и дюны,
Горизонта бархан без колодцев и миража,
В горле горечь земли, и в кармане «свободен» справка,
Так, неведомым пьян, как осиновый лист, дрожа,
Куролесил Дали и бубнил заклинанья Кафка.
Только прежним сражён, но тем более без затей
Карта памяти лжёт, и к нирване листок несётся,
Мы утешили жён и родили себе детей,
А живая душа неутешна, хотя смеётся.
И в тоске человечьей по тем, кто склонит к плечу
То ли уха раструб, то ли взор терпеливо-кроткий,
Бесполезную речь о несбыточном прошепчу
Для тебя, для одной, для последней моей находки.
17-18.01.07.
1949
Дожил – какие наши годы! –
До дней, что мнились, будто сон:
За временами нет свободы
И нет свободы у времён.
Людей, к моим причастных датам,
Ищу – и снова к ним иду,
Какими были мы когда-то,
Вдруг не расскажешь на ходу.
Видать, такая сила свыше,
Иной, неведомый недуг…
Как петушок кричит на крыше,
Уже показывает внук.
И недоверчиво и странно
Глядишь, как в парке городском
Нарядны пары у фонтана,
И много музыки кругом.
Немало встреч ещё до края,
Откуда – в дальние края,
И даже речь – порой чужая,
Но чаще всё-таки своя.
Ты ею сыт, пока не бросил,
Пока внутри она горит,
Так пилигрим не снеди просит,
А всё о жизни говорит.
И клевета по всей планете
Про тех, с кем хлеб делил в золе…
Одна беда на этом свете –
Что мало света на земле.
25.01.07.
Третье письмо домой
N.N.
Живу, как в постоянном штрафе я
За глупость собственных сомнений,
Средь языков, чья география –
Богаче многих озарений.
Не все здесь кости перемолоты,
Ещё найдёт себе заботу
Моё молчанье – больше золото,
Пока не выучил чего-то
На здешней мове, заповеданной
Суровым Господом народу,
Ведь даже червь, презренью преданный,
Свиваясь, рвётся на свободу.
Когда ничто уже не нравится,
Я для себя писать стараюсь,
Так, вымерзая, остужается
Моя задумчивая зависть.
Я здешнего не знаю требника,
Но жизнь бушует, деловита,
Она всегда добрей волшебника
И в бозе спящего Главлита.
Но, как везде, людскою свалкою
Гордятся люди отчего-то,
Чтоб зря не скатываться в жалкое
Подобье полуидиотов.
Тут все глаза – кофейно-карие,
Должны отыскивать друг друга,
Мы не зелоты, не сикарии,
Но тоже Риму не прислуга!
Союза первые раскольники,
Мы ждём, что в новом веке этом
Не на поклон придут невольники,
А человечество с приветом,
Но с беспощадностью библейскою,
Не обходясь без выкрутасов,
То море сохнет Галилейское,
То нет в Кинерете запасов,
То вновь войною Север мается,
То в славном городе метели,
То кто-то не успел покаяться –
А дети вырасти успели...
Да что радеть о человечестве
В ночи слезящемуся глазу,
Коль ты одна во всём отечестве,
Кто не прочёл меня ни разу.
29.01.07.
* * *
О.Н.
Бродяга-январь, перемёрзнуть с тобой
Приморским не выдалось узам,
Когда я взлетаю над пеной рябой,
То крылья мне кажутся грузом.
И сердце не хочет последней игры,
Случайной не веря сильфиде
Пред тем, как иные увидеть миры,
Которых бы лучше не видел.
Прости, не успел в подступающей мгле
Последнюю выправить точку:
Я просто оставил тебя на земле,
Чтоб пасть на неё в одиночку.
31.01.07.
Google Earth
N.N.
В такие дни в деревьях спит смола,
Морозная земля не ждёт тепла,
Я из холодных вырываюсь лап, но
Как Гарри Поттер юности своей,
Горшечник, я ль дожил до этих дней
Чтоб чудеса нас обняли внезапно?
В любое время чудо за углом,
Так в новогодний вечер за столом,
Есть для души свободная минута,
Но видя, что опять неблизко ты,
Я прыгаю с небесной высоты
Без старого в заплатках парашюта.
Ты там, где ни один тебя не ждёт,
Крылатый ангел, сядешь в вертолёт,
Чтоб повидать обещанные беды.
Пускай моя любовь тебя хранит,
Мой персональный солнечный магнит,
Свободу разменявший на эрстеды.
11.02.07.
* * *
N.N.
Среди ночного морока и вздора
Пленительной коснёшься вдруг мечты,
Переполняя сердце без укора,
Ты в нём не оставляешь пустоты.
Ты там была, где молодость и школа
Не терпят поминального огня,
Где чёрная отметка Каракола
Мою судьбу скрывала от меня.
Любые дни без очереди шатки,
И память – необузданный вампир,
Где маленькие серые лошадки
Когда-то удивить сумели мир.
И нет на свете радости, доколе
Природе одинаковы вовек
Тарпаны, вымиравшие в неволе
Иль на свободе сдохший человек.
15.02.07.
* * *
N.N.
Ни радости, ни страха воскрешенья
Мне не простит земное бытиё.
Не требует свобода утешенья,
Но утешенье требует её.
Пусть в жизни не назвать тебя женою,
Но эта жизнь под знаком словаря
Как будто тоже прожита не зря –
Хотя бы потому, что ты со мною.
15.02.07.
* * *
Жизнь осколочным хрупким снарядом
Нависает, хоть саваны шей,
Здесь то смерть расстилается рядом,
То свобода до самых ушей,
Но и в этом углу без компаса
До того, как закроют засов,
Украдём нашу капельку часа
У Вселенной бездонных часов.
23.02.07.
* * *
"Семь дней не должна находиться
закваска в домах ваших" (Шмот, 12,19).
N.N.
_______________________
В отчаянной борьбе за плеск кастальских струй
О Песахе забыть не смеет вдохновенье,
Любовь моя, я всё отдам за поцелуй,
Но как же быть тогда с арендой помещенья?
Пусть мой ужасен грех. Но времени свинец
В изложнице своей и грамма не уступит,
Вокруг всё больше тех, кому продашь хамец
В противовес другим, кто здесь его не купит.
Не верю тишине. Обманчивей светил
Мой долгожданный шрам от дерзостного среза,
Вериги не по мне, и дух свободен был
Всегда, пока его не тронуло железо.
И вместо сладких вин вода моя горька,
Печаль моя полна далёкостью твоею,
Я сдам своей жене продукты из ларька –
А что ещё, скажи, останется еврею?
Куда теперь идти, когда средь бела дня
Над нами повара небесные шинкарят,
Ты просто далеко, а прочие меня
Волнуют без любви, и праздника не дарят.
И скромный этот зал, под куполом гряда
Да несколько морей – удержит ли такое?
А пятый мой бокал за то, чтоб ты всегда
Любила одного – хоть он того не стоит.
30.03.07.
* * *
Здесь, где цветами осыплет тебя природа,
Где перепёлки в полях стерегут весну,
Я задыхаюсь под тоннами кислорода,
Дайте свободы – и сам я тогда вздохну!
Эта земля только бок шевелит огромный,
Судей на мыло – и истину без прикрас:
Не сомневаюсь, что ты меня будешь помнить.
Лучше б забыла – но рядом была сейчас.
04.05.07.
* * *
Имена сменились или даты –
Что гадать? За пару тысяч дней
Та страна, что я нашёл когда-то,
Стала чем-то ближе и родней.
Я не часть ни местного народа,
Ни того, что прошлому отдал.
Не вернёт блаженная свобода,
Всё, что без печали потерял.
Мне ли с ней, сегодняшней, лукавить,
Если столько сбыться не смогло?
Хорошо, что нечего исправить –
Слишком много времени прошло.
Каждый день в обыденной тревоге,
Но под праздник ломятся столы,
И влечёт порою к синагоге
Бормотанье братьев Каббалы.
И провинциальная столица,
И её хай-тековский задор –
Всюду человеческие лица,
Будто говорящие в упор:
«Эту, чьи разглядывал тревожно
Тайну, равнодушие и лесть,
Не за что любить и невозможно
Было. А теперь, пожалуй, есть...»
06.05.07.
* * *
По имени тебя не называя,
Прижмётся вдруг бессонною щекой,
Свободная, как мышка полевая,
Твоя мечта с натурой бунтовской.
Нет у неё на вздох смиренный права,
Стучит её возвышенный каблук,
Но вот уже касается сустава
Напоминанье будущих разлук.
И возле долгожданного алькова
Где ждут певца забвение и мёд,
Она тебя не выпустит живого –
И, слава Богу, пусть ещё живёт!
12.05.07.
19 мая
Вот оно, вечное чудо Сиона!
Прямо под нами. И ввысь, и наклонно,
Сколько над теменем сгинуло лет!
Бабушка Таня! Из Ерусалима
Передаю тебе нынче незримо
Благословенье и щедрый привет.
Голос Москвы из железной коробки,
Как тебя слушали Ваньки и Стёпки!
Время забытые вспомнить года.
Здравствуйте, милые с детства соседи,
Послевоенные Вали и Феди!
(Да и Исааков хватало тогда).
Сомашзаводники, немцы, цыгане,
Сроду не бывшие в Ясной Поляне,
Вашими силами строили град
Милая родина, мама и папа.
Старца усатого длинная лапа
Не дотянулась до ваших оград.
Как же сегодня не сгинуло это –
Без совнаркома, ЦК, сельсовета?
Мир принимает меня без затей.
Бывший жилец коммунальной квартиры,
Я забываю про ваши сортиры –
Помню свободу от ваших когтей.
А на плакатах большого Союза
Капиталист выворачивал пузо,
Мудрый Лысенко рассеивал мрак...
Здесь, где грозит только ужас приюта,
Заново вспомнился мне почему-то
В два кирпича долгожданный барак.
Лампочки в брюках ли, брюки в обтяжку –
Сколько нейлона идёт на рубашку?
Честных стиляги к себе не влекут!
Нам этих прелестей было не надо,
Рядом ходили успех и награда,
Даже медали «За доблестный труд».
Некогда каждого тронуть рукою,
Мама устала и хочет покоя,
Дожили мы до чужого угла,
Разным неведомым прежде просторам,
Будто детей, с молчаливым укором,
Родина всё-таки нас отдала.
Не накопившие в банках бумаги,
Мы не свои перекрасили флаги –
Флагов не стало, и лозунги в пыль.
Разве об этом хоть что-нибудь знали?
Что нам заморские странные дали?
Даже отец говорил: ИзраИль.
Бог прибавляет идущему силы,
Пусть шевелятся железные вилы
Там, где свобода хранится и дом,
Только немеркнущим детством согрето,
Смотрит моё пионерское лето,
Точно помечено этим числом.
19.05.07.
Письмо Марии Сидоровой
Где Кейсарии тень над страной, точно зубья в пиле,
И к дельфиньим сетям в средиземную падает воду,
Левантийская лень на моём безмятежном челе
Обещает костям недоступную прежде свободу.
Сколько песен ни ври я, всё тянутся мощи к добру,
Да не всякий сюжет удержать успеваешь словами,
Дорогая Мария, не всё поддаётся перу,
И, конечно же, Вы эту мысль прочитаете сами.
Мы безжалостны с теми, кто бабочек видит в лорнет,
Чьим словам суждено умереть в населённой пустыне,
Продолжается время, которого, в общем-то, нет –
Тем дороже оно для того, кому выпало ныне
Из родного предела выцеживать каплю росы,
Кто пока не зачах, вот о них продолжаю свой вздор я,
Веселиться не дело – повсюду кровавые псы,
А на Ваших плечах – золотые цветы Беломорья.
Из апрельского света, что скрыл соловецкое зло,
Где головки церквей, точно вздох, возвышались над Вами,
К югу тянется лето, скупое на мир и тепло,
И поётся светлей – только Вашими чаще словами...
01 – 20.05.07.
Письмо на родину
Не осуждай злокозненную прозу,
Когда тебе простых довольно схем:
Событья смысла, следуя Делёзу*,
Не знают настоящего совсем.
На берегах тропического рая,
Счастливой и загадочной страны,
О равенстве и братстве размышляя,
Я понял: мы свободны и равны.
Мне скучно без**... Не будь морозов лютых
На родине, решился бы сбежать
От частых и бессмысленных салютов,
От праздников, которых не понять.
Как путник над развалинами Рима,
На хронос все сомнения повесь:
Здесь нет тебя. Но это поправимо.
Когда-нибудь меня не будет здесь.
_______________
Примечания:
* – ДЕЛЁЗ (Deleuze) Жиль (1925-1995) – французский философ и мыслитель.
"ЛОГИКА СМЫСЛА" – сочинение Делёза ("Loguque du sens". Paris, 1969).
Смысл как событие, согласно Делёзу, находится на границе (поверхности)
между прошлым и будущим и избегает настоящего. Время утрачивает свою
линейность и теряет способность устанавливать причинно-следственные связи.
Рассматривая язык как семиотическую систему, Делёз отмечает, что смысл
любого знака выявляется только в структуре языка как целостности,
т.е. в коммуникационном процессе.
ХРОНОС (в постмодернизме) – фундаментальное понятие философской
концепции темпоральности Делёза, фиксирующее феномен исторической
реальности как перманентно пребывающего тотального настоящего.
** – Мне скучно, бес. – А.С.Пушкин. Сцена из Фауста.
24.05.07.
* * *
Как ни волновался о свободе я,
Нет её в таблице этих дней:
Вот она, последняя мелодия
Дудочки затейливой моей!
Тот, кто попустил тобою маяться,
Каждую рассчитывал из нот,
Ни отстать сегодня, ни раскаяться,
От меня – да кто тебя возьмёт?
Я бы на судьбу скорее сетовал,
Если бы посмел открыть Ему:
Ты – моя соломинка. Но этого
Мы с тобой не скажем никому.
30.05.07.
* * *
N.N.
Я судьбе благодарен, паршивке,
Что осесть не дала в глубину,
Как Atlantis с дырою в обшивке,
Я свою продолжаю войну.
До фаланговой косточки тонко
Раздроблён, чтобы встретиться в ней
С гулом космоса, рёвом подонка
И остатком свободы моей.
11.06.07.
Пастораль у центрифуги
Здесь, где деревья не вянут, сгорая,
Солнце и тропики. Море без края,
И Андромеда у скал,
Вечер. От милой письмо из Лиона,
Шёлк и петух у Господнего трона,
Вид на зелёный квартал.
Ночь. Тишина. Даже птица не пикнет,
Меркнет луна и настурция никнет,
Мысли устали летать.
Что-то опять происходит со мною,
Надо бы выспаться перед войною,
Только не хочется спать.
Ну, а пока – привиденья былого,
Сладостный мёд моего часослова,
Греки завозят вино.
Зря говорят, что, наверное, будет
Мёртвое море и мёртвые люди –
Умерло море давно...
Танки не глохнут от нашей печали,
Им что эпоха, что даже скрижали –
Воздух из пены морской.
Соль и песок – наши плоть и свобода,
Ближе контактами третьего рода,
Каждому – полный покой.
25.06.07.
Зверь лесной, чудо морское
N.N.
Сам не пожелал себе свободы!
Радость заключённому в тюрьме –
Просидеть немерянные годы,
Чтоб блеснул в угрюмой полутьме
Облик твой, застенчивый и милый,
Где бессильны острые углы.
Мне не обойтись без чистой силы
Там, где вдруг не хватит каббалы,
Чтобы оставаться человеком,
Эту грудь хрусталиком тесня...
Заклинаю временем и веком:
Только будь! Оставь себе меня!
04.07.07.
* * *
– Смотри, кумачовый какой восход,
Над Геи волшебным лоном!
Рассвет начинается у ворот,
А мы на лугу зелёном.
Но разве не колет тебе трава
То уши, то грудь, то шею?
– Любимая, ты подбери слова,
А я и без них сумею.
– Какой человечности ждут цветы
В квартале моём убогом?
– Свобода от вечности – это ты,
А после поладим с Богом!
Огромное солнце взошло на треть,
Мы, правда, его не ждали...
Не дай только, Господи, умереть
От счастья среди печали!
08.07.07.
* * *
Жизнь и в самом деле ерунда,
Стоит ли пред нею падать ниц?
В парке, где зелёная вода,
Я кормлю залётных диких птиц.
Как мне удалось свободным стать –
Сам себе и царь, и старшина,
Может быть, успею рассказать,
Если прилетит ещё одна.
08.07.07.
* * *
Не надежда, не страх, не тоска по траншее –
Эти вещи я видел в гробу!
– В золотых кандалах и с цепями на шее
Сам свою переделал судьбу.
Облети даже гладь старорусского плёса,
Под сиреневым светом Стожар,
Не найти-отыскать этой плоти белёсой.
За таких воевали хазар.
Эту грёзу не трожь волосатою лапой,
Восхищайся, завидуй, смотри!
Так её и прождёшь – головою на Запад,
И с негаснущим сердцем внутри.
09.07.07.
* * *
N.N.
Даже пуля, пишут, не валит сразу,
Медленно дорогу cебе стругая,
Может быть, дойдёт эта весть до глаза,
До прекрасных глаз твоих, дорогая.
После той размолвки, когда на лобном
Постоял немного, глухой от брома,
Я пишу последнее о подобном.
Остальное будет – но по-другому.
И хотя бумажными были тигры,
Не боюсь ни зверя, ни чёрной птицы,
Я играл с другими в такие игры,
Что твоя невинность могла смутиться.
Так пускай хоть это послужит впрок те,
Потому что искренне и без смеха...
Ты была подругой моего локтя,
Не кусалась. (То-то была б потеха!).
Рано к горлу тянется ночь-старуха,
Никогда дружить не придётся с нею!
Ты была свободой моего духа –
Без тебя он кончился. Лёг в траншею.
Даже если героя считать порочным,
Просто ждать ему некогда перемены,
Но одно не получится, это точно –
Оторвать тебя тромбом от полой вены.
Я не знаю, много ли хотела –
И какое в этом теперь значенье?
Ты была смятеньем моего тела,
Непрерывной мукой без облегченья.
Эта дура с флейтою бьёт на жалость,
Никогда не встречу с тобой, мол, лето...
Ты была – и даже теперь осталась
Ближе всех. Каких-нибудь полпланеты.
03.09.07.
Черновик стихотворения
N.N.
Пускай ты больше прежнего мила,
Твои пути окраин чище млечных,
Давно мои сердечные дела
Приобрели характер бессердечных.
А Катерина любит огурцы,
Зелёные, в пупырышках и пятнах,
Ни шоколада ей, ни капель мятных –
На сладенькое падки Близнецы.
Её упрямства мне не побороть,
Безапелляционна, как свобода,
И эта скорпионовая плоть –
То, без чего вовек не тронуть мёда.
04.09.07.
Гиппокамп и Амфитрита
N.N.
Пусть простят меня Палех и Гжель,
Не до них. Точно куклу целуешь.
Я к Тебе обращаюсь. К Тебе ль? –
Я не верю, что Ты существуешь.
Мы, со стоп отрясавшие прах,
Ныне чудища ищем морского,
Ты, забывший о наших делах,
Непростительно слаб для такого.
Столько рыбою бился об лёд,
Что кончаются краски в мольберте,
И Селены свободный полёт –
Вся надежда моя на бессмертье.
С этим именем сплю или ем
Да на солнце исследую пятна,
Ты отдал мне её насовсем
И теперь не получишь обратно!
И болот Твоих топлые мхи –
Точно вялые признаки ада,
У неё неземные грехи,
И небесное нам – не отрада.
Здесь, по самому двигаясь дну
От пристрастий свободного мира,
Я свою обретаю луну
Без назойливых дырок от сыра.
Многослойная толща и даль
Не сдвигается взором унылым.
Но отрада моя и печаль –
Это то, что Тебе не по силам.
24.09.07.
* * *
Какая на дворе хандра и слякоть!
От осени упрятанные в мякоть
Палаточную, полную забот,
Не замечаем холода с тобою,
И лиственной подстилкою рябою
Мы за собой, как дверь, закроем год.
Ливанский мёд от нашей горек соли.
Ночной полёт свободнее на воле,
Но он же волен призраков навлечь,
Ты зря ко мне протягиваешь руки,
Не надо нам готовиться к разлуке –
Она давно привычней редких встреч.
Ты для меня последним стала дивом,
Чревата страсть обыденным разрывом,
Как сила электричества – грозой,
Агата не узреть на чёрно-белом,
И я портрет заканчиваю мелом,
Но это мел, что помнит мезозой.
Раскачивая полюсы земные,
Я видел, пожирая сны ночные,
Как ты меня, предчувствуя, ждала,
Шторма переживая или штили,
Одной надежде мы не изменили,
И правда наша – в градусе тепла.
Не повернуть – хоть жалуйся, хоть тресни...
Не соловей заканчивает песню,
Но филины, что так бегут огня,
Наверно б, мог когда-нибудь в начале
Писать тебе, не ведая печали,
Но далеко начало от меня!
Среди безмолвья дикого и ора
Ни страшной кары мне, ни командора,
Одна веков насмешливая прыть,
Пусть тяжела и мраморна десница,
Всё это никогда не повторится –
Его и невозможно повторить.
17.10.07.
Третье письмо Марии
М.С.
На всей земле целительство не внове,
И дар нежданный ты побереги,
Мы доноры, но мы не любим крови –
Переливаем чувства и мозги.
Сквозь зеркала грядущее пророчит,
Что не бесспорны равенства столпы:
Ведь ты была и будешь выше прочей
К стихам невосприимчивой толпы.
Среди неподметённого уродства
Осколками цветного изразца
Здесь Рюриковой крови благородство
И русского свободного словца.
И кратеры, смирённые до чаши,
Не от меня, но искренне прими,
И это всё – пока навеки наше,
Да и потом останется с людьми.
25.10.07.
* * *
N.N.
Мир Зигмундовых книг, моравский гимн природе –
Как скромное пальто на радужном саше,
Неправым был старик, учивший нас свободе
Желанья видеть то, что спрятано в душе.
Не спит во мне синод, и глина рвётся к чуду,
Сквозь россказни вруна, от зла тебя хранит,
Совсем не знаю нот, но тем сильнее всюду
Мелодия одна сквозь известь и гранит.
В вечерней ворожбе стократно стали ближе,
Но всё-таки саднит пропавшее ребро
Загадка о тебе. И въявь тебя не вижу –
Любимые черты лишь портит серебро.
Опять ворчит гобой, фагот скрипит угрюмо,
Вбирает геккельфон озоновую кладь,
А солнце и прибой – как музыка и шумы,
И звукам не дано тебя нарисовать.
С волшебного куста, ладонями согрета...
Но хочется иной от отчима сирот.
Последняя черта – как летопись портрета,
Украденного мной у солнечных ворот.
21.11.07.
* * *
N.N.
И за грудиной кованое жженье,
И на свободу близится побег...
Как странно знать, что верное движенье
Не повернёт к земле твоей ковчег.
Откроет Ной окно над головою –
И там, где глубь не вымерить шестом,
Над всей землёй, не знающей покоя,
Витает голубь с масличным листом...
Уже на треть в поверхности упругой,
Где зыбуны с осокою – на дно,
Смотреть, как ты беседуешь с подругой,
Как каплей проливается вино
И снова в ежедневное геройство
Нырять из заколдованных высот...
У этих губ одно больное свойство –
Они своих не роздали щедрот.
28.11.07.
* * *
Певец обычных слов, ни доброе, ни злое
Принять не мог в расчёт. Сличаю их с трудом.
Давно не вижу снов. Они ушли в былое.
Но изредка ещё заглядывают в дом.
Мне снился редкий лес, где мы бродили с Вами,
Где звери и птенцы свободны и милы,
У дерева чудес, с открытыми глазами:
Там в облачке пыльцы соседние стволы.
Высок и сморщен лоб. Во тьме стихотворений
Животные несут серебряную клеть,
И так поёт взахлёб ночной незримый гений,
Что голоса лоскут пространству не задеть.
И нот ему не счесть, в расстёгнутом жилете
Идёт и без труда влечёт её подчас,
Она ещё не здесь. Но близится и светит
Последняя звезда, что будет после нас.
10.12.07.
* * *
В даль, где снег бы на веки тяжёлый падал,
Точно воин, готовый в бой,
От себя не уеду – а впрочем, надо ль?
Я ношу города с собой.
А из мест, где хребты бороздят долины,
Где вода горячей к зиме,
Улыбаешься ты, мой напиток винный,
Продолженье моё во тьме.
Пусть залягу потом, как Георгий в Лоде,
Двух столиц ощущая длань,
Что лежит, как Орда, на моей свободе
И до смерти взимает дань.
Март 2008.
* * *
Пани Ковальская зеркальце держит у глаз,
Скрипка её безыскусный играет мотив,
В воздухе вязком полуденный царствует час,
Тёплой смолою идиллию эту залив.
В области моды безрадостен здешний удел,
Шорты и майка, да кеды у самой земли,
Остров свободы от наших когдатошних дел
И от людей, что собой удержать не смогли.
Кто там мечтал о загадочной этой стране,
Пусть не ревнует к удаче, не силится в бой –
Разве неправда, что, счастлив и весел вполне,
Яцек живёт на скамейке, довольный собой?
Райские птицы над парком возносят тела,
Просто мы с ними однажды попали впросак,
Но возвратится когда-нибудь эта стрела,
Сжатой вселенной последний злокозненный шаг.
26.03.08.
Четвёртое письмо домой
В вас не судя, при всяческом раскладе,
На печках залежавшихся Емель,
Я вам, друзья, пишу сегодня ради
Известий с наших крохотных земель.
Страна, давно обещанная Богом,
В которой не родился, но умру,
Стоит, привычным отдана тревогам,
Как свечка на пронзительном ветру.
Здесь к небесам взнесённая свобода
Не в силах душу вызволить из ран,
А вот я сам. На фоне винзавода.
Непьющий. Ожиданиями пьян.
Здесь в высшую нельзя пробиться лигу,
Здесь горькой чаши сходятся края,
Здесь каждый перелистывает книгу
Еврейского шального бытия.
Ужель рискну, как Герцль мой или Остин,
Пока старухи злобные слепы,
Искать страну, где сам не буду гостем,
А просто человеком из толпы?
Здесь эфиоп восторженный и полька
Друг к другу обращают тёплый взор,
Здесь «хуле» не ругательство, а только
Желание продолжить разговор.
Фемида здесь кривую держит меру,
Как для пиара чёрного пример,
Здесь должникам командуют: «К барьеру!»,
Но есть один, невидимый барьер.
На русской почве выросший и влаге,
Не прививаясь, будет здесь дичком,
Без языка блуждающий в овраге
Ненужным скоро станет стариком…
Здесь много есть того, что не приемлю,
Как глупость, неподсудную уму,
Но здесь живу. И трогать эту землю
Советовать не стану никому.
16.05.08.
A Very Happy Birthday
Когда совсем не зрение слабей,
А настроенья хрупкие барьеры,
Из гранок запуская голубей,
Нет, не высокой жду, но высшей меры!
Здесь люди и в безвестности тихи,
Судьбу несут, как в клюве прутик тащат,
Что мне спасут бумажные стихи
И чем они вернее настоящих?
Но эту зарифмованную ложь,
Где я тюрьму прославил как свободу,
Ты всё равно когда-нибудь прочтёшь,
За что салют китайскому народу.
02.06.08.
* * *
Как человечьей свойственна породе
В безжалостный подставленная ряд
Осознанная воля к несвободе,
В которой только страсти говорят!
Всю жизнь переиначивал сурово
Полутонов удвоенный бемоль
Я, пленник непромолвленного слова
И непонятных собственных неволь.
20.07.08.
* * *
Для будущего цикла "Эмиграция"
_______________
Терпенья зажигательным примером
Решил я свой теперь наполнить дом:
Когда-то я считался инженером,
А дворником назначили потом.
И в этот день, нечаянный и жаркий,
Я понял: не потеряна судьба,
Я буду собирать бутылки в парке –
И чистота, и трудностям труба!
Из мелочей слагаются бумажки,
И потихоньку катятся года,
Мои мешки не тягостны, но тяжки
Для радости свободного труда.
Хоть жестковата здешняя солома,
На угол свой ещё достанет сил…
А дома – что? Давно я не был дома,
Да нет его. И вспомню ли, что был?
10 – 16.08.08.
Чёрная кошка в парке
Зачем краями бредить дальними,
Когда такой под боком фарт?
Она крадётся между пальмами,
Как гибкий чёрный леопард.
Трава зелёная зубчатками
За лапки мягкие берёт,
Мала, но с теми же повадками,
Не тронь, пока не позовёт!
Не спросишь ни об имя-отчестве,
Не обратишься к ней с мольбой,
Свобода – в полном одиночестве,
Постой! Возьми меня с собой!
27.10.08.
* * *
Памяти солдат и офицеров Первого
русского экспедиционного корпуса
________________________
В мясорубке Вердена,
От Балкан до Марокко,
Африканского плена
Презирая мороку,
Голодовкой в Алжире
Добывая свободу
Для Отечества шири,
Что скрывалось под воду...
Сыпняки да холера,
Телогрейки на вате,
Точно высшая мера –
Смерть в домашней кровати,
Вы, хлебнувшие горя
Со времён Перемышли,
Возле Чёрного моря
Против русских не вышли.
За простором московским
Возвращались из плена.
Гумилёв с Малиновским
Избежали Вердена,
И сегодня знакомо
Смотришь выжженным оком:
Революция дома,
Только дом не под боком.
12.11.08.
Полёт над гнездом попугая
В районе Петах-Тиквы улетел
попугай оранжевого цвета…
Объявление по радио
_______________________
На исходе бешеное лето,
Ночью не хватало кислорода,
Но и зной умеривает прыть,
Попугай оранжевого цвета,
Для чего нужна тебе свобода,
Коль не научился говорить?
Ты опять вперёд несёшься с песней,
Разве примет кто тебя любезней
Эмигрантов пёструю орду?
Сам такое вновь переживаю:
Прежде я бродил по Уругваю,
Нынче по Израилю бреду.
Как ни привыкай к чужим шарлоткам,
Жаль, что даже в отпуске коротком
Не отыщешь здесь березняков,
И пока меж пальмами порхаешь,
Ты, как я, под крыльями скрываешь
Пару подзабытых языков.
Жизнь – что примиренье после драки.
Не нужны свободному писаке
Здешние магнаты да князья,
Для любого кончены анонса,
Далеки от галльского прононса
Мы с тобой, картавые друзья.
Возраст – наше лучшее богатство,
Пусть поизгаляется злорадство,
Но скрывать одно не должен ты:
В прошлом наши фото- или вело-,
К горлу приближается Акела
Призраком грядущей нищеты.
Что же до стрельбы под самым боком,
Даже коль заденет ненароком –
Нам давно не страшно умереть,
Среди кутерьмы такой и звона,
Ты – реинкарнация Платона,
Джона ль Долговязого, ответь?
Заражён пиратским вольным духом,
Ты у Флинта злобствовал над ухом
И кричал: "Пиастр-ры в сундуке!"
Но не шли по компасу пираты,
Вот они теперь и виноваты
В том, что трепыхаемся в тоске.
Вдалеке от родины и дома
Моря утомлённого истома
Украшает цвет волшебных дней,
Пусть удел цыганский незавиден,
Главный клад пока ещё не виден,
Потому и нет его ценней.
13.11.08.
* * *
Неустанными сыто трудами,
Календарной спеша полосой,
Истирается время годами,
Так бредёт по угольям босой.
Зря мерещилась прежде свобода,
Что химерой была до поры,
В глубине високосного года
До озоновой чёрной дыры!
Равновесье жестокое длится,
Как на лбу обжигающем лёд,
Сколько здесь её! Ею ль делиться –
Или так она с нами умрёт?
10.12.08.
Письмо из оазиса
Прошёлся я по памятной аллейке,
Где, сорок с небольшим годков назад,
В замызганной тяжёлой телогрейке
Лысеющий стоит лауреат.
С верховным злом всегда в ничтожных ссорах,
Сквозь коридоры мрачные пройдёт,
Не ведая, что нобелевский порох
Воздаст за одиночество свобод.
__________________
...Лев Лосев точно приложил формулу Адамовича
- 'одиночество и свобода' - к Бродскому...
24.12.08.
* * *
Сколько листьев ни падало с крон –
Выгорают дубравы.
Не устанет дежурить Харон
На краю переправы.
Есть один у нас совести бог,
Грек, малаец ты, росс ли.
Ежедневный подводим итог,
Не получится после.
Мне ли белый вывешивать флаг
Ради ложной свободы?
Каждый год – это маленький шаг
В даль, где кончатся годы.
Но, скользя через дней ожеледь
В жизнь, прекрасную малость,
Под фанеру старался не петь.
Иногда получалось.
26 – 27.12.08.
* * *
Не свободен обвинять человечество
С татуированным шрамом солдат,
Если родина ему не отечество,
Понимает же, что сам виноват.
Где-то снова наше бродит бурлачество,
Утирая бисеринки со щёк,
А менять коней в походе – лихачество,
Так чего тебе, скиталец, ещё?
Не отмолится свечою алтынною,
Столько помнит он, то злясь, то скорбя,
Не пустыню бы ему, но пустынную
Только комнату да рядом – тебя.
30.12.08.
* * *
Где новое выкинет жизнь антраша,
Тебе и любимой на горе,
Леченья потребует только душа,
Что прочей не чувствует хвори.
Я словом засеивал каждый гектар
В полях, где подобное ново,
Но врозь ожидает небесный нектар
Не смевших отведать земного.
Позорные грёзы рассеются в дым,
Иркутским отправятся трактом,
И пена на розовый сядет кандым
Назло ботаническим фактам.
И там, где зелёная катит волна,
Мы бремя укорное сбросим,
И только на фоне песчаного дна
Мелькнёт моя тёплая осень.
По тёмной дороге, с упрямой слезой,
В наряде особого рода…
Но там, где прошла ты, как Фрези, фрезой,
Останется только свобода.
21. – 23.03.09.
Нелирическое интермеццо
Сколько тёмных мелодий растёт в полутьме,
Да и те разойдутся легко,
Не молись на свободе, ни даже в тюрьме,
Никому, кроме той, далеко.
Что застыла ты, птица? Гляди горячей
В то, что сроду тебе не достать,
Вавилонское облако здешних речей
Зиккуратам Ирака под стать.
Об оставленной зелени век не жалей,
Возмущённых не слушай собак,
Позади – вереница бетонных нулей,
Впереди – вопросительный знак!
07.04.09.
* * *
Когда свистит малиновка тревожно,
Ночную очаровывая гладь,
Я возвращаю всё, что невозможно
Суровой повседневности отдать.
И снова, как давно уже бывало,
Под музыку пленительнейшей лжи,
Бессонница шарахнет из подвала,
Радоном пробивая этажи.
И столько счастья сбудется с тобою,
Пока ещё вдохнуть успеешь ты
Светящееся бледно-голубое
Смертельное дыханье красоты.
08.04.09.
* * *
Засыпаю с мыслями о рае,
Где струится в реках молоко,
Я хочу недвижимость в Дубае –
Мне отсюда так недалеко!
После завершенья семилетки
Бытия в обличии ином,
Я хочу свободы в этой клетке,
Пятнышке на облике земном.
Средь пожара здешнего чумного –
Ту, что навсегда растопит лёд,
Я хочу – а, впрочем, что такого –
Главное и так во мне живёт!
02.06.09.