..и я говорю, что да, буду ночевать тут, у плиты. Говорю, что если что они могут поставить мне палатку, а с комарами я да, справлюсь.
И я говорю, что в воздухе запах курицы и вины, говорю что не так уж и просто резать правду-матку, если правда эта не правда, а ерунда - вроде как денег, отложенных на старость. И я сыплю перец, режу чеснок и лук. Чеснок хоть и пахнет ой мамочка не горюй, но он выветривается из комнат как только открыть окно. И тут хоть вешайся, плачь и блюй, это говно - родное мое говно, его просто так не забудешь, не вышвырнешь из кино.
Пока все жарится - я за стол. Включаю ноутбук, и кот так мило взбирается на колени, и дышит мне на нос консервами и свободой. И я до сих пор не пойму, в чем же был мой прокол. Ловлю каждый четный-нечетный звук, верчусь-кручусь от энергии - антилени, и близка к тому, чтобы рваться к каждой приличной знакомой, просто как за наркозом. Мне бы хоть слово лишнее, чтоб и сейчас не думать, и не помнить, как в тот день он заставил меня кричать, он заставил меня... он заставил меня забываться своей истомой.
Ах, да кто бы знал, куда мне хочется себя саму послать, оттого, как хочется страшно того мужского. оттого, как болит та самая ответственная хромосома, просто послаться и не возвращаться, на.
А я ставлю перед собой его фотографию иконой,
и сковородки с чашками на места.