Паня (из архива)
Пришла как-то девочка Паня к Мастеру и говорит:
- Мастер-мастер, почини мне каблучок, а то я хроменькая никому не люба.
Взял Мастер туфельку у девочки, положил на верстак, а сам лукаво так смотрит и молчит, как букинист в табачной лавке.
Паня давай ругаться:
- Что ты злой Мастер не чинишь мне туфельку?! Чего смотришь лукаво и молчишь?! Плохой ты мастер, к другому пойду!
- Иди, коли я плох, - Мастер отвечает. – Только послушай совет: не в каблучке дело, милая, не в каблучке. Туфелька-то в порядке, а вот ноженька у тебя хрОмая. Брось ты туфельки носить (а, надо сказать, что жили оне в деревне Таватуй Раздолбайской губернии, где не то, что паркету, асфальту отродясь никто не видывал – прим. авт.).
Так вот, Мастер и говорит:
- Брось, ты, - говорит, - Паня, туфельки носить, Таватуйцев смешить. Уж ежели суждено всю жизнь в валюнках протопать, вот и топай, так оно и ногам теплее и для здоровья пользительнее.
Заговорив о здоровом пользовании, Мастер вытащил из-под верстака початую бутыль самогона и два граненых стакана. Подмигнул.
Паня аж покраснела вся с досады:
- Ах ты негодный, я к тебе за помощью пришла, а ты мне валенки прописываешь!!!!!
Да как топнула единственной обутой ногой, вторая-то босая была, что и второму каблучку каюк настал.
Пригорюнилась Паня, сникла:
- Семь бед… Наливай, - Мастеру говорит, - пойду я за валенками. Злодей давно обещал стачать.
- Постой, постой, девочка. Не торопись. К Злодею всегда успеешь в лапы попасть. Ты хлебни перед тем для храбрости.
Глотнула Паня и бац – нет деревни Таватуй, покосившихся серых изб, проселка занавоженного, девок с семечками, пацанов-дебилов вечно пьяных, придурка-алкаша председателя, а есть только Лес, да Река, да по берегам дивные луга заливанные, а на тех лугах чудо кони пасутся. Да не просто кони, а гордые – кабалы на дух не переносят, подлого близко не подпускают, только доброго человека готовы принять, и без узды, и, вообще, без железа всяческого.
Стоит Паня, ни жива, ни мертва, а Мастер всё шепчет ей на ухо:
- Смотри, милая, смотри. Не говори потом, что не видела.
Но Паня еще той закалки девочка:
- Колдун ты, Мастер, и самогон у тебя на траве замешан! Верни меня в Таватуй!!!
- Что ж, любо, так верну. Токо пройдись покамест по росе босиком, да запомни хорошенько.
Прошлась Паня – ай, как хорошо. И уходить не охота. Трава мягкая, как ладони матушки, река могуча, как отец родной, а кони-то, кони – чисто душа на свободу вырвалась…
- Эй, Панечка, готовы туфельки-то. Э-эй.
- Ой, Мастер, задремала я что ль?
- Да было малехо.
- А чего это ты, Мастер, так щуришься?
- Да Солнышко в глаз.
- А-а. А мне-то сон такой красивый привидился.
- Вот и ладушки.
- Хорошо ты мне туфельки отчинил, спасибо. Только вот где мне их в Таватуе носить? А в валюнках век ходить - то ж счастья мало. Слушай Мастер.
- Чего, милая?
- А махну-ка я в столицу Златоглавую. Тама для туфелек моих самый раз.
- Езжай, коли душа просит.
- Прощай, Мастер.
- И тебе покедова, Панечка.
Назавтра уехала Паня. Мастер в Таватуе остался, само собой. Он все так же пьет горькую, а изредка пропадает куда-то на день-два и возвращается оттуда со странной улыбкой и счастьем в глазах. Местные разное говорят. Одни, что он колдун и в сказочную страну захаживает. Другие, что сумасшедший он, болтается, просто, черт знает где. Но кто с ним поближе знаком, уверяют, что собирает он рюкзак и уходит в Лес к Реке поближе. А что не остается там, так только затем, чтоб детишкам и дальше сказки рассказывать.
Паня в столицах хорошо устроилась. Туфельки почти кажный день носит. Довооольная. Только иногда видится ей сон, что скачет она по берегу синей реки на гнедом коне. И конь без седла и сама, как на свет родилась.
А хромать она не хромает боле. То ли Мастер помог, то ли некогда ей.