По волнам скитался утлый челн.
Рваный парус молчалив, как прежде.
Но тугой мешок, для ветра странный плен,
Оставлял последнюю надежду.
Но помог Эол, заставил он Борея
Дунуть с севера. Родные берега
(Словно в сердце нож, но чуточку больнее)
Увидал седой моряк издалека.
«Сколько плыть: мгновение иль вечность?
Ждут меня иль позабыли обо мне?»
Позади осталась бесконечность
И друзей тела, сгоревшие в огне.
На закате с тихим шелестом прибоя
Путешественник измученный прилёг.
На заре к своим богам с хвалою
Обратился, принял дар коварный бог.
И взглянул герой на каменные стены,
Выбежал из храма и упал,
И, прижав седую голову к коленям,
С радостью на сердце зарыдал.
Но лежал недолго он, поднялся
И побрёл в пустынный старый дом.
Но за статуей Афины показался
В темноте белевший мёртвым холм.
Ужас охватил стареющего мужа:
Наверху златой покоился браслет,
Тот, который через зной и стужу
Он добыл. Прошло немало лет.
В дом зашел он: все пусты покои,
Не горит очаг, не ждёт его жена.
«Что же без меня произошло такое?
Поработала, наверное, чума».
И к полудню мудрый сын Лаэрта
Убедился, остров мёртв давно.
Его песня на Итаке спета,
Завершила Пенелопа полотно.
И, вспомнив мир порока и страстей,
Надел он старое кольцо на палец.
«Забудьте моё имя Одиссей,
Отныне и навеки я – Скиталец!»
2006г.