«Его первоначальное намерение было написать портрет в духе Тициана. Но мало-помалу его соблазнил богатый колорит модели, и он стал работать со всею искренностью, накладывая слой за слоем, нагромождая пятна света. Сперва Розанетта была в восторге; ее свидания с Дельмаром прервали эти сеансы и дали Пеллерену полный досуг восхищаться самим собой. Затем, когда восхищение улеглось, он спросил себя, достаточно ли величия в его картине. Он сходил посмотреть на картины Тициана, понял разницу, признал свое заблуждение и стал отделывать контуры; потом он пытался, ослабив их, слить, сблизить тона головы и фон картины, и лицо стало отчетливее, тени внушительнее, во всем появилась большая твердость. Наконец Капитанша снова пришла. Она даже позволила себе делать замечания. Художник, разумеется, стоял на своем. Он приходил в бешенство от ее глупости, но потом сказал себе, что она, быть может, и права. Тогда началась эра сомнений, судорог мысли, которые вызывают спазму в желудке, бессонницу, лихорадку, отвращение к самому себе; у него хватило мужества подправить картину, но делал он это неохотно, чувствуя, что работа его неудачна».
________________________________________Г. Флобер «Воспитание чувств»
Что мешает сочинителю в его работе?
Возможно, отсутствие таланта, нежелание упорно трудиться и то, что я называю близорукостью творчества.
О последнем я бы и хотел немного порассуждать.
Дело в том, что иногда так получается, что человек, не лишенный некого дара, а также окрыленный желанием трудиться, совершенствовать свои навыки, тем не менее не достигает успеха. И даже более того, со временем отдаляется от первоначально выбранной модели. Бывает и так, что по непонятной причине, то, что ему самому кажется удачным, вызывает у публики лишь стойкое неприятие.
К сожалению, это так: сочинитель как правило не может адекватно оценивать свои творения. Явные недостатки, до тех пор пока на них не укажут, не замечаются, улучшения, которые задумываются, не достигают цели.
Но и попытка приноровиться к мнению публики, все равно редко помогает.
Причин тому несколько.
Выделил бы главную: творец и его аудитория (от реакции которой полностью зависит его реализация) находятся в разных системах координат. Или представим их как прямые в трехмерном пространстве, которые могут пересечься разве что случайно. У них не совпадают ценности. Автор – всегда эгоцентричен в том смысле, что его вещь – не выходит за рамки его самого. Ему не надо ничего ни объяснять, ни пояснять, стараться быть точным или красивым, ведь даже красоту он видит как будто заранее.
Читателю же нужно всегда тянуться, и этот путь часто бывает невыносимо сложным и даже неприятным.
Сочинитель оценивает созданные им вещи с точки зрения собственных представлений об истинном и ложном, прекрасном и отвратительном, т.е ИЗНУТРИ. Более того, для него творчество часто - внутренняя необходимость и целесообразность, ценность сама по себе. С точки же зрения "потребителя" все это только разговоры, поскольку у него свои представления и свои ценности и оценивают он всегда только СНАРУЖИ. Чаще всего он хочет просто получить удовольствие, но при этом копаться в мире автора у него нет ни малейшего желания.
С другой стороны, оценить как творение выглядит с точки зрения читателя, бывает крайне сложно даже для профессионала. В эту ловушку попадают многие авторы.
Первое, указанное коренное противоречие выливается в ряд более мелких, но, пожалуй, еще более наглядных:
Например, разная "скорость" написания и прочитывания, прослушивания и просмотра.
Обратимся к литературе. Известно, что человек пишет намного медленней, чем читает. Это касается, можно сказать, прозы, ну а стихи человек пишет еще медленней, чем прозу, даже если на него накатило вдохновение. Писателю может показаться, что он выражает свои мысли ясно и доступно, но это происходит только оттого, что у него самого гораздо больше времени обдумать все вопросы. Какую-нибудь оплошность он может не заметить именно потому что смотрел на нее много раз! - для него это уже деталь интерьера, тогда как для стороннего наблюдателя она так и осталась промахом... (Здесь возможно заложен один из основных аргументов в пользу "вдохновения" и против длительной обработки стихов).
Чем больше "разница скоростей", тем сложнее автору и читателю приспособиться друг к другу.
На ваяние скульптуры можно потратить не один год, а просмотреть за пять секунд... Большинство стихов удостаиваются лишь беглого просмотра. Автор может быть уверен, что в его творении скрыт огромный мир, но читатель увидит другое или не увидит ничего.
Автор склонен постоянно прятаться в шоры: он зрит только то, что ему хочется зреть и не видит то, что может причинить ему неудовольствие – даже элементарные орфографические ошибки пропускает, хотя перечитывает много раз (можете проверить на моем примере).
Знания автора и читателя не совпадают.
Автору может казаться, что он придумал что-то новое, тогда как на самом деле он открывает велосипед или ходит по кругу. Оригинальное может оказаться скучным, веселое – пошлым.
Нередко возникают коллизии, когда автор либо упускает что-то важное, стержневое (он сам об этом знает, но забыл донести до читателя), либо наоборот начинает упоминать о событиях к примеру личной жизни, которые по большому счету никому не интересны.
Излишнее внимание к технической оснащенности также может сыграть с автором злую шутку. Многие забывают, что техника – не цель, а лишь инструмент. К примеру, мы слушаем музыку, разве для нас важно, на каких аккордах она сыграна? Или какая звукозаписывающая аппаратура там использовалась? Мы берем лишь целое, нам не нужно любить каждый кирпичик дома, в котором мы живем, хотя по кирпичику он собирался. Автор может погрязнуть в технических деталях своих творений, не замечая целого. Может долго к примеру избегать «глагольной рифмы» или стараться выбрать строфику поизощренней, как будто в этом заключена цель.
Наверно творчество не слепо, хотя видит оно определенно плохо. Иногда в нем рождаются шедевры, к которым шли долгие годы.
И все же в самом творчестве нет ничего такого, что делало бы его удачным само по себе. Творец испытывает экстаз, совершая творческий акт и больно разочаровывается, когда он оказывается холостым. А ведь это во многом предопределено.