«Прощай, родимая! И спасибо тебе за все. Ты всегда была мне верной спутницей. А сейчас... как отрываю от сердца. Даже не знаю, почему я плачу... Так грустно и больно – ведь не свидимся больше. Как буду жить без тебя?.. Но я твердо решил! Ты ж меня знаешь: я слов на ветер не бросаю. Сказал, как завязал».
Пальцы не слушались и разжиматься не хотели. Пришлось использовать вторую руку. Головная боль не отпускала, хотя все меры были приняты. Мысли путались. И хотелось добавить: не хватало чуть-чуть до кондиции.
В воспаленном мозгу как-то очень некстати, навязчиво соперничали две строки: «Из-за острова на стрежень» и «С любимыми не расставайтесь». И он никак не мог сообразить: начать петь или декламировать? «Сейчас или никогда! – сказал он, с трудом разжимая пальцы. – Я смогу. Я сильный. Волевой. Я – кремень. Прощай! И не поминай меня лихом!»
Сделав еще одно нечеловеческое усилие, он уронил ее в мусорный бак. На четверть недопитая бутылка исчезла в утробе контейнера, ударившись о железное дно. Эхо в баке. Эхо в сердце... «Прощай!» – сказал он напоследок. И, размазывая слезы на пьяном от похмелья лице, направился домой шаткой походкой моряка, запевая навзрыд: «Что ж вы, братцы, приуныли? Эй, ты, Филька, черт, пляши! Грянем песню удалую на помин ее души!..»
Очередной день был пущен под откос. А до вечера так далеко! Как пережить очередное похмелье?.. «Вечер утра мудренее», – подумал он, уходя в сонное небытие воскресного полудня.
*
Это гораздо серьезнее, чем нам кажется:
http://www.pravoslavie.ru/sm/29300.htm