Блаженства час! Поет капелла птичья.
Какая музыка! В ней и покой и грусть.
Что перед ней мое косноязычие
И долгий путь, что помню наизусть?
Я умолкаю. Да царит симфония,
Пусть ею наполняется душа.
И эта жизнь, и та, потусторонняя,
В сей миг, ей-ей, не стоят ни гроша.
Ах, эти птахи - соловьи ли, пеночки!
Кружится, словно в вальсе, голова,
И торопливой телеграфной ленточкой
Летят, летят к той музыке слова.
И ночь без сна, и все, что понаписано,
Как губкой, взором, не тревожа слух.
Вот это сила! Вот оно. Фортиссимо!
Что ни строка - захватывает дух!
И к черту бритву! К черту чашку чаю!
Знаток-морфолог - рядом, за углом.
Стучусь, как при пожаре, и вручаю:
Прочти и оцени, я бью челом!
И он чита-а-ет, не стыдясь зевоты,
И так же не стыдясь, скребет живот: -
Оно б пошло, коль положить на ноты.
Без них оно, милейший, не поет...
Я не сержусь. Что разберешь спросонья,
Особо после перепития?..
А для меня и карканье воронье –
Насущная частица бытия...
Пой чаще, не ленись, капелла птичья,
Даруй моей душе покой и грусть!
Я музыкой твоей лечу косноязычие
И сам я этой музыкой лечусь.
03.05.1996 г.