Струится на ветру ковыль
Сечёт лицо заката гривой.
Я, оперевшись на костыль,
Дороге улыбаюсь криво.
И с обмелевшею душой
Расстриги и апологета,
Смолю цигарку с анашой
Купаясь в снах анахорета.
А за спиной – горят мосты,
В мир искривлённых измерений.
Строкой убитые листы
В кровИ ночей стихотворений.
Давно со слов опала ложь
Лучной янтарной шелухою,
Побит не раз и поделом
Такая мзда любому гою.
И одиночество как тень,
С присущей верностью собаки,
Собою заменило дзен
Да жажду постоянной драки.
Последним ужином – закат.
На рунах каменных распутий.
Дымящейся помойкой ад
С вороньими глазами судий.