Мою несказанную нежность, Боже, на город дождями лей.
Она пусть сидит у огня босая, закутавшись в мягкий плед,
а я по проспектам, по рекам холода, мокрому ветру вслед,
и капли слагаются в тонкий профиль на ветровом стекле.
А там, в камине, грызёт поленья жаркий домашний лев,
седая бабушка, тусклое зеркало, яблочное желе.
А ты сидишь и с тревогой слушаешь песню небесных флейт,
а я улыбаюсь: всё будет, милая, только не смей болеть.
И дождь, и пробка; на пассажирском – забытый тобой браслет,
и сердце, странно и струнно чуткое, щёлкает, как реле.
Такая пятница, что не выбраться, сладкий дождливый плен...
А там собирают вечерний чай на шатком давно столе,
у бабушки сходятся все пасьянсы – раз за десяток лет,
от капель, стучащих в родные окна, домик почти ослеп.
А руки, крутящие руль, скучают о нашем с тобой тепле.
Мою несказанную нежность, Боже, на город дождями лей...