Я сижу, свернувшись клубком у батареи и смотрю вверх, на окна.
За окнами темно.
Я жду, когда проснется Хозяин, возьмет поводок, наденет его на меня и выведет во двор.
Гулять! Что может быть лучше! Гулять я люблю больше всего на свете.
Или нет, нет, я не то говорю. Все-таки собачий ум не так совершенен, как человеческий. Вы уж меня простите.
Разложим все по полочкам, а то никто ничего не поймет в том сумбуре, который порой творится в моей голове.
Из действий – больше всего люблю гулять и кушать разную вкусную еду. Гулять желательно без поводка, так как мне нужно, нет, просто необходимо время от времени бегать, выплескивая свою энергию. Я ведь сильная, быстрая и энергичная. Мне трудно долго сидеть на месте. Порода уж такая. А по темпераменту, если исходить из человеческо-психологических терминов, я, пожалуй, холерик. Нет-нет, вы не подумайте, что я такая уж умная. Это слово хозяин сказал в разговоре с подругой-психологом. И объяснил, что это значит- потом, уже с одним из пациентов. Все они, психологи, терминов знают целую кучу.
Ой, ой, я отвлеклась, прошу прощения! Так вот, из действий что люблю, уже сказала. А из живых существ больше всего люблю, конечно же, Хозяина! Я всегда так скучаю по нему, а когда приходит наконец с работы – хочу всегда его обнять и лизнуть куда-нибудь. Поцеловать по-человечески. А он кричит:
-Кибела! Не прыгай!
Кибела-это так меня зовут.
Всем нравится! Очень необычно. Не то, что Белка или Джеська из соседнего подъезда. Имя у меня гордое, звучное. Многие думают, что итальянское.
Хозяин не любит, когда я нахожусь в комнате. Предпочитает выгонять меня в коридор. Коридор и кухня- мое постоянное место жительства. Спальня у меня в симпатичном уголке, куда Хозяин постелил серый теплый коврик. Когда мне скучно и грустно одной в квартире, я этот коврик периодически подгрызаю со всех сторон, это меня развлекает и отвлекает. А Хозяин каждый день куда-то уходит, говорит, что на работу. А что это такое, работа? Прогулка, что ли, особенно длинная?
Так вот, я грызу коврик, а Хозяин сердится.
Приходит домой и отчитывает:
-Ай-яй-яй, кто это сделал?! Кибуся! Ну что это за собака такая непослушная, сто рублей убытка!
Это он еще ласково. Но все равно на всякий случай я забиваюсь в уголок, прижимаю уши и бью хвостом по полу- пык, пык, пык.
-Что хвостом виляешь, подлиза?!
Я не подлиза, я искренне рада, что Хозяин пришел, но его внезапное недовольство вселяет вдруг в меня чувство вины, которого я совсем не ощущала, когда грызла коврик. В тот момент мне казалось, что это такое же приличное занятие, как, например, г7рызть пустую бутылку, оставленную кем-то во дворе. А с приходом Хозяина на меня наваливается чувство вины, я же вижу, что ему мои действия совершенно не понравились…
А однажды я наполовину сгрызла хозяйский тапок. Ох, как он кричал! Совал мне этот тапок под нос, словно я могла его сшить так, как было… Я понимаю, неприятно ему, но когда грызла, ничего не могла с собой поделать. Я решила таким образом выразить ему протест за то, что он ушел ранним утром и пришел, когда уже стемнело! А я терпела-терпела и даже, извините, в туалет не могла сходить!
Эх… но все равно я его люблю. У меня ведь кроме него никого нет…
Впрочем, гав, что же я такое говорю. Есть еще один друг, небезразличное мне живое существо. Он не человек, он такая же собака, как и я. Его зовут Цезарь. О, какое имя! Кстати, итальянское. То есть римское.
Какой он красивый, мускулистый! Какой он горячий и подвижный! Иногда я ловлю себя на мысли, что начинаю видеть в нем не только друга…Но об этом рано. У меня ведь еще течки не было! Так сказал хозяин в разговоре с той своей подругой-психологом.
Я и ее тоже люблю! Вот честное слово! Не так, конечно, как Хозяина. Но я вообще-то всех люблю, кто к нам часто приходит. Они все-хорошие люди. И я им очень, очень рада, хочу всегда их обнять. А они, бывает, меня боятся. А Наташа не боится! И еще она меня называет очень ласково-Кибусечка. Я просто в восторге! И еще-она меня защищает.
-Игорь, Игорь, зачем ты ругаешь собаку?
Она так говорит ему всякий раз, когда я хочу ее обнять и чуть подпрыгиаю – я же маленького роста! – а за этим слудует окрик хозяина:
-Кибела! Не прыгать! Успокойся! Ах ты, скотина!
Ну, это он ласково… И вообще, я думаю, это совсем не ругательное, а хорошее, доброе слово. Он, когда мне пузко или спинку чешет, всегда приговаривает:
-Ах ты, скотина…какая большая выросла, мой хомяк! Моя хорошая…
И интонация у него при этом такая добрая-добрая, что я расслабляюсь и чуть слюну не пускаю от умиления.
Все-таки доброе слово и собаке приятно!
Правда, совсем мне непонятно, почему он меня хомяком называет. Я же совсем не паохожа на хомяка! Хомяк ведь, если не ошибаюсь – это что-то похожее на мышку. В общем, что-то такое очень мелкое, не больше моей передней лапы. А я- я ведь большая! Я ведь- красивая! Гав! При чем тут хомяк?
Сначала, в детстве, я думала, что я- стаффтерьер. Опять же, это не мое самомнение, это хозяин говорил, а я запомнила. А ему в свою очередь это сказала тетенька, у которой в доме родились мы- я и мои братики и сестрички. Я смутно помню маму Берту – большую, мягкую и пахнущую молоком, и драчливых братьев и сестер. Один из них больно укусил меня за заднюю лапу, когда я подбиралась к вожделенному соску. Я лягнула его в ответ, и тут мама, не разобравшись, подгребла нас обоих к себе. Лапы у нее мощные, и когти, конечно же, никто никогда не обрезал. Вот и остался с того момента у меня шрам на лобике. Знаете, шрамы украшают не только мужчин. Я не сержусь на маму Берчу, я выросла, и этот шрамик придает мне такой шарм- никаким выставочным экземплярам не снилось! Он немного стягиваеть кожу, и над глазами образуются мелкие морщинки, которые делают мой взгляд таким трогательным, таким умильным! А уж если я еще похлопаю своими ресничками- сердца людей просто тают.!
Особенно хорошо у меня получается отрабатывать этот взгляд на Хозяине. Здесь своя тактика. Когда он садится за стол, кушать, я сажусь рядом и гляжу на него. Долго, неотрывно. Морщу лобик и хлопаю ресничками. И каждый раз можно поспорить , что он угостит меня чем-нибудь вкусненьким со стола. И очень часто не выдерживает и угощает! Добрая душа… Недавно вот РАФАЭЛЛОЙ угостил, хотя, говорят, собакам сладкое нельзя… И меня угостил, и Наташу, хотя не знаю, можно ли ей сладкое, или нет. У них, у людей, вечно какие-то правила, запреты. И нам, собакам, все запрещают, и себе самим. Жалко их, непутевых!
Хозяин любит меня. Я это чувствую. Любит бескорыстно. Я ведь не гожусь для клубов, для выставок. Я метис питбуля с овчаркой. Поэтому и выросла такая большая и, говорят, буду еще больше и мощнее. Наберу массу.
Я без родословной. Без титулов. Без медалей. Но Хозяин меня любит не за отличный экстерьер, и это счастье, настоящее собачье счастье!
Когда я приболею. Например, найду дохлого ежа с привлекательным запахом, лизну и потом мучаюсь желудком, Хозяин лечит меня сам. Он вливает мне в пасть ложку вина,и мне сразу становится лучше. Правда, подвыпив, я становлюсь чуточку неадекватной женщиной: хожу за хозяином хвостиком, виляю задком и чуть прихватываю его за штанины зубами.Ну, это я так нежность выражаю. А он сердится. И меня на кухне запираеть. Ну и как это понимать? Я ведь любовь свою выражаю, собьачью, правда, но и что с того? А он-каков? Ну, все-таки правильно говорят девушки, которые постоянно у нас перед подъездом на скамейке собираются по вечерам. Все-мужики- козлы! Гав!!!
И эту свою козлиную, предательскую сущность мой Хозяин стал в последнее время проявлять все чаще и чаще.
Наташа сначала приходила к нам редко, на работе проблемы обсудить. Потом- все чаще и чаще. Я ей все равно радовалась, пыталась постоянно в нос лизнуть. Но теперь она практически у нас поселилась, и Хозяин стал ей уделять все внимание! Для меня, бедной собаки, это большая трагедия. Мое сердце прямо-таки разрывалось, когда он выталкивал меня из комнаты, где находилась Наташа, в коридор. А ведь раньше он по вечерам все-таки разрешал мне полежать рядом с ним, пока он что-то печатает на белом экране под названием «компьютер». А теперь появилась Наташа, и наши совместные вечера пошли прахом. Какой удар для меня, вы можете себе представить? Ненавижу ее! Гав, гав, гав! Фу.. «Собаке в комнате не место»… Так она говорит. «А тем более на постели». Ну только подумайте! Уже права качает! Уже хозяйкой себя считает! Это же моя территория! Моя! Карау-у-у-л!...
И однажды, когда Хозяин и Наташа собрались вечером в театр после своей ежедневной непонятной мне работы, я съела Наташин кожаный сапог,(новый причем и очень дорогой!)оставив только каблук и подошву, которую мне было, к сожалению, не разжевать.
Кожа оказалась на вкус не такой уж прекрасной, совсем не как ее манящий запах. Но то, что это были сапоги ненавистной мне с некоторых пор Наташи, прибавляло мне энтузиазма в их разгрызании и поедании, мне было даже сладко! Наверное, на человеческом языке это называется «сладкая маесть».
Ой, что было , когда они пришли с работы! Как же разозлился Хозяин!
Как он бил меня тем, что от сапога осталось…вспоминать не хочется…
Вздрагивая, я забилась в угол, закрыла глаза, поминутно открывая их, чтобы видеть, как меняется настроение Хозяина, видела мельком также и расстроенное лицо Наташи.И радость наполняла мое собачье исстрадавшееся сердце!
Через два дня этот козел купил ей новые сапоги…
-Я ее отдам, если ты захочешь, - говорил он Наташе, утешая ее.
Я все слышала. Я была просто вне себя. Они думают, что я ничего не понимаю! Что я- глупое животное! Сама уйду…Уйду…
Только некуда.
И кроме них у меня никого нет.
От этого мне было еще горше. Уйду к дворнягам на рынок. Пусть знают!
Никто больше не будет грызть их тапки.
И охранять квартиру тоже никто не будет.
Меня-такую красивую, такую преданную и любящую – отдать?
Как у него язык повернулся? За что? Люди, есть ли у вас совесть?
-Игорь, ты что? Кому она нужна?! – донесся из-за запертой двери голос Наташи.
Я навострила уши.
-Ну..дадим объявление.
-Она еще молодая…Да я и сама виновата. Оставила сапоги на полу, не поставив их на полку. Спешила…
-Ну, если тебе этого хочется… прощу ее, пожалуй, - сказал мой Игорь. С некоторым облегчением, как мне показалось. И все-таки…Все-таки он меня так мало любит! Несчастная собачья жизнь. У-у-у!
Теперь у меня остался только один настоящий друг-Цезарь. Я знала это четко. Собаки, в отличие от людей, своих друзей не предают.
Хозяин так и продолжал со мной гулять по вечерам и называть ласково «скотиной», будто ничего не случилось. Мы и Цезарь со своим хозяином встречались на стадионе возле школы, хозяева спускали нас с поводков..О! Как это было прекрасно!
Мы бегали наперегонки… Простор! Свобода! Гаф! Мы играли с Цезарем, прыгали друг на друга, кувыркались в траве, в кучах опавших листьев…
-Он давно ждал этого момента! – всякий раз замечал хозяин Цезаря. – Прямо рвется с поводка, как только стадион увидит…
Это были чудесные вечера!
Но вскоре мы переехали в частный дом. Я, Хозяин, Наташа и еще один новый член нашей стаи- Бася. На стадион мы с Хозяином стали приходить реже и не всегда уже встречали там Цезаря. Но я не тосковала. Теперь у меня была подруга!
Наташа любила Басю больше, чем меня. Меня-то как раз она, по-моему, не любила, просто терпела. Впрочем, как и я ее. Мы смирились с существованием друг друга в жизни Хорзяина. Но гладить себя я ей все равно не позволяла. Рычала страшно, как только умею, показывала все свои зубы, и Наташа испуганно отдергивала руку. Я добилась своего. Она стала соблюдать в отношении меня осторожность и субординацию.Каждый занял свое место в стае. Иногда мы даже гуляли все вчетвером – Хозяин, Наташа, я и Бася.
Бася была немного пониже и полегче меня, окрас у нее был кремово-бежевый, почти белый. Она была довольно симпатичной читопородной питбулихой. Ее купили на рынке у какого-то забулдыги Наташа и Хозяин. Если бы не купили – думаю, она точно имела шанс пойти в конце концов на шашлык. Ляжки-то у Баси толстые, не то , что у меня – я по сравнению с ней практически топ-модель!А люди в большинстве своем жестокие…
Но судьба была благосклонна к Басе, и она попала к нам. И я обрела подругу по играм, компанию себе подобной, которая необходима каждой молодой и энергичной собаке в расцвете лет.
Однажды мы всей стаей гуляли по морскому берегу. Берег был довольно обрывистым и возвышался над морем. Если встать на край обрыва и заглянуть осторожно вниз, видна была галька, волны и чайки. А обрывистый берег весь зарос травой. Мы с Басей начали играть друг с другом, забегать вперед хозяев, обнюхивать новое место. Сколько разных запахов! Мы здесь не были еще ни разу. А люди, похоже, отдыхают здесь постоянно. Вот запах чьих-то следов. Фу, несет табаком. Апчхи! А вот запах костра и консервов. ММ, они здесь жарили шашлыки!
Что это? Чуть слышный треск за спиной.
Я резко обернулась. Где же Бася? И до меня донесся запах страха. Запах опасности.
Я подбежала к краю обрыва и чуть не рухнула вниз. Все настолько заросло травой, что не видно было, куда ступать, а в обрыве была расщелина. И там висела Бася, цепляясь передними лапами за осыпь. Внизу было метров тридцать глинистой земли…
Я залаяла. ХЗаметалась около обрыва.
Поняли меня не сразу, но через минуту Хозяин уже бежал ко мне. И Наташа бежала с перепуганным видом. Они легли на край обрыва и вытащили мою неуклюжую подругу. Успели, слава собачьим богам!
-Спасибо, Кибуся! – сквозь слезы сказала Наташа.И протянула руку, чтобы меня погладить. Еще чего! Я презрительно фыркнула и отошла.
В душе я радовалась. Не знаю, почему.
Мне было просто приятно, что кто-то сказал спасибо. Как человеку!
Хозяин был очень рад, он купил нам с Басей вкусных косточек, которые мы незамедлительно сгрызли.
На следующий день мы пошли гулять на стадион. Я просто бросилась Хозяину навстречу, радостно повизгивая(это, конечно, не приличествует взрослой собаке десяти месяцев от роду). Как только услышала звон прогулочного «строгого» поводка..
И, конечно же, мы встретили там Цезаря!
Он стал игриво хватать меня за ухо и призывно вилять хвостом.
Я была счастлива!
Мы снова носились по кучам опавших листьев, которые уже успели потемнеть. Бегали наперегонки. Наслаждались свободой.
Я бежала за ним, делая вид, что не могу догнать. Женская хитрость. Хоть я и сильна так же, как он, мне хочется показать свою женственность, слабость, чтобы он понял наконец хоть что-нибудь… Глупый Цезарь. Я бежала.. Был туман. Цезарь вдруг свернул не вдоль стадиона, а за ограду. Только хвост мелькнул. И правда, не могу его догнать… Что же это такое? Что?! Что… Боль, резкая боль в лапе не давала мне бежать… И лапа сразу стала тяжелой и мокрой. И горячей. Пятна на пожухлой траве… Кровь… Моя кровь??? Ах, как больно…Надо добежать..Надо…
Игорь спокойно стоял, курил и разговаривал с Наташей. Сегодня на работе он морально вымотался , и теперь отдыхал душой, глядя на резвящихся псов. Вдруг они пропали из виду. Он напряг зрение и стал вглядываться в туман. Через несколько минут увидел темное пятно. Оно приближалось. Игорь узнал Цезаря. А где же Кибела? И тут он увидел и ее. Она бежала гораздо медленнее, точнее, пыталась бежать, оставляя за собой темный след и приволакивая левую заднюю лапу.
Игорь еще не успел сообразить, что происходит, как Наташа сорвалась с места и побежала к собаке. Он рванулся за ней.
Дальнейшие их действия помнились смутно. Собака потеряла очень много крови, напоровшись на бегу на разбитую пивную бутылку. Хорошо, что вовремя сообразили наложить жгут, и у Наташи был знакомый ветеринар, а в записной книжке мобильника каким-то чудом все же нашелся его телефон. Собаке остановили кровь, наложили швы. Кибела отходила от наркоза, а Игорь и Наташа сидели рядом. Наташа все время гладила Кибелу по голове и загривку, роняя слезы в густую шерсть собаки…
…
Как я добежала до хозяев, не помню А что бьло дальше?... Лицо Наташи, ужас в глазах. Она несет меня на руках…Мда… Больно… Машина… Салон. Я испачкала его кровью. Боюсь, Хозяин рассердится, слабо виляю хвостом. По привычке… Но он не сердится, машину ведет. Везет нас куда-то.. Больно… Нет, нет, уже нет. Слабость только какая-то…
Сон… Сплю… Дяденька в халате белом.. Шприцы… Засыпаю… О!ГАВ! Я знаю, мне уже делали прививки! Нет, нет, не хочу! Улетаю куда-то…
Мне хорошо…
Мы бежим с Цезарем по зеленой травке. Тепло…Солнышко… Нет этого противного тумана, от которого у меня топорщится шерсть… Цезарь подбегает ко мне. Я останавливаюсь. Чувствую, как он трется головой об мою голову. Так мы, собаки, целуемся. Значит, он меня любит! Вдруг на голову мне падает капля.. Одна, вторая… Дождь? Я открываю глаза. Почему-то в них двоится. Вижу Наташу. Она сидит рядом и гладит меня… Плачет… Странно! Чего плакать? Я слабо виляю хвостом. Не плачь, Наташенька… Я не могу ничего ей сказать, не могу выразить своих эмоций, я ведь собака. Мне остается только вилять хвостом.
Рядом Игорь. Он, по-моему, в шоке. Растерянное бледное лицо. Вот, увидел, что я очнулась. Улыбнулся. Это уже лучше!
Люблю вас, хозяева…
Всем своим собачьим сердцем…
И еще я хочу пообещать кое-что Наташе.
Я больше никогда не буду грызть твои сапоги!
Мы ведь теперь одна большая стая.
Я это поняла.
Семья.