И теперь, забывши про запреты –
Память не хранят на мостовой,
Я уже не спрашиваю: «Где ты?»
И уже не нарекаю: «Мой».
Я такое выверну изнанкой,
Что латалось наживую швом,
И по нитке каждому, не жалко!
Мы не тело - душу раздаем.
Но когда-то, пусть спустя столетья
Бесовских бессовестных ночей,
Будет день мой длителен и светел,
Будет взгляд мой девственно ничей.