Сказка
Байка – ложь, да в ней намёк:
Здравым молодцам урок!
Часть 1
Жил в одном селеньи Горка
Славный молодец Егорка:
Шустрый, бойкий, озорной,
От рождения Крутой.
Дед, вот тот так был Крутой,
Тятя – князь, как есть – Крутой,
А он, княжич – сын, Крутой.
Вырос парень, сокол ясный,
Добродушный и прекрасный:
На ветру кудряшки вьются,
Белокурыми зовутся,
Светло-голубые очи,
Брови, будто мглисты ночи,
Откровенные уста –
Вот какая красота!
Парень знатный и могучий:
Взмахом разметает тучи,
Три сажени во плечах;
Любо бьётся на мечах:
Меч булатный поднимает,
Словно прутиком играет;
Тешит плечи булавою,
Будто ловкою игрою;
Лук разрывчатый хватает,
Стрелы в яблочко пускает –
Точно в цель, одна к другой,
Да потешится порой:
Стрелкой в стрелку –
В сердцевинку,
Как сосновую лучинку,
Отщепляет половинку.
Белоснежный конь ретивый,
Мчит его рысцой, строптиво,
Цокая, подковой бьёт,
Вкруг земелюшку трясёт.
Лихо к дому подъезжает,
И седло с коня снимает,
Да уздцы освобождает,
В вольно поле отпускает.
Ну, а если пир горою,
Веселит он всех порою.
Пошутить он сам не свой
Прибаутками, игрой.
А гармонику лихую
Как на празднике возьмёт,
Неустанно плясовую
Да с частушками споёт.
На гармони поиграл,
Переладец в руки взял
И мелодию душевную
Красавицам сыграл.
Нежно музыка лилась,
Не слыхали отродясь,
Славны звуки, озорные,
Задушевно удалые.
– Князем, знать, тебе не быть.
Скоморошничать, смешить
Будешь нас всю жизнь, Егор, –
Шутит в ус боярин Дор.
В сыне мать души не чает,
Скромно Дору возражает:
– Ну, шутник, твой дядя Дор.
Это правильно, Егор,
Нужно петь и веселиться,
И не только, говорится,
С силой буйною дружиться.
– Так, о чём тут разговор.
Княжич славный, наш Егор!
Я во всём, сестра, согласен, –
Продолжал с сарказмом Дор.
– Тебе солодового пива
Чуть поменьше надо пить,
Со своей хмельной головушки
Не стал бы тут бубнить, –
Отвечала мать Егора,
Приструнив родного Дора. –
Вместо пива дрожжевого
Велю сусло подавать, –
После паузы спокойно
Продолжала дальше мать. –
Время к вечеру, под стать,
Не пора ли почивать.
***
Побывать в тиши лишь малость.
Вечер вёдренный. Смеркалось.
Отдохнуть решил Егорка,
В самом деле, на задворках.
На копну прилёг – на сено,
Словно в мягкую перину,
С наслажденьем разнотравья
Аромат лугов вдыхая,
Он тихохонько лежит
И на звёздочки глядит.
Вышла полная луна,
И на небе так светла.
Диск луны всё выше-выше,
Пересёк на взгорке крыши,
Словно зрит огромным глазом
На поля и на луга,
Разглядеть желает разом
Копны, лес, реку, стога.
Ветерочек подувает,
Цветь, травинки подгибает.
Леший по лесу гуляет –
Одичало зарычит,
Холодок по коже мчит,
Воет, ноет, завизжит,
Завопит и захрапит,
Вдруг умолкнет и … молчит.
Время к полночи подкралось.
Задремал Егорка малость,
Веки чуть приоткрывая,
Удивленья не скрывая,
Недоумевая:
«Ишь, оказия какая?!»
Полусна как не бывало,
Словно как рукою сняло.
Из-за сосен и елей
На простор лугов-полей
Выходит
Да рогами грозно водит
Здоровенный дикий тур,
Стопудовый самодур:
Чёрной масти, словно смоль,
С белой полосою вдоль
Хребта его вверху,
Светлой звёздочкой на лбу;
Из ноздрей пылает пламя;
Валит дым из них кругами.
Поле всё обходит он,
Топчет, подминает лён,
Глаза кровью налились:
Ну, Егорка, берегись.
Ну и леший, ну и зверь –
Дикий бык среди зверей.
Тут Егорка изловчился,
Ко броску приноровился,
Тура за рога схватил
И на землю уложил,
Выхватил из ножен нож,
К шее тура вмиг поднёс.
Бык внезапно замычит,
По-человечьи говорит:
“Не убей меня, друг милый,
Не блистай своею силой.
Вижу, возмужал, Егор.
Отпусти меня до пор.
В чём-то где-то пригожусь,
Всё бывает, вдруг сгожусь.
Вспомни, сразу отзовусь,
В один миг к тебе примчусь”.
Отпустил Егор рога
Здоровенного быка,
Осмотрелся вкруг, покуда
Посмотрел туда – сюда:
«А куда же делось чудо,
Взбороздившее луга?»
***
А в селеньи, невдали,
Жил соседский князь Али.
Князя дочь княжна Светлана
И купава, и румяна;
Погляди, когда идёт,
Словно лилия плывёт;
А в лазоревых очах,
Будто в кладезьных ключах, –
Доброта, смиренье, кротость,
Лёгкая, как паутинка, робость;
Весела, бодра, стройна,
Всем пригожа и умна;
Власы нежно-золотые;
Брови чёрные – тонки;
Губки алые сладки,
Как цветочные медки;
В рукоделье – мастерица
Создавать узоры-птицы.
***
На гулянье соберутся –
Песни славно запоют,
Хороводом вкруг пройдутся,
Им ребята подпоют.
И мелодия лихая
На частушки перейдёт,
И красавица младая
Под гармонику споёт.
И пойдёт тут плясовая,
Пробежит по телу дрожь.
Да трехрядка меховая,
Что и звонче не найдёшь,
Зазвучит, дурманя душу,
Тело увлекая в пляс,
И дробят подмётки, глушат
Нараспев частушки глас.
***
На гулянии однажды
Познакомились они:
Он – Егор,
Она – Светлана.
Явно
Нравился Егор,
А ему – она,
Светлана…
Быстро встреча пролетает.
Брезжит и уже… светает.
– Я люблю, Егор, тебя! –
Молвит дева, не тая.
А Егор ей отвечает,
Словом девушку ласкает:
– Милая, любовь моя,
Жизни нет мне без тебя.
И на память встречи нашей
Жуковинье дарю я,
И душой меня пойми –
Береги и сохрани!
Лучи солнца пробивались
В тот момент, когда прощались
На высоком бережку –
Изумрудном муражку.
***
День с утра
Был явно славный.
Луч восхода,
Так забавный,
Бури предвещать не мог.
Князь-отец, смолчав немного,
Обратился к сыну строго:
«Знать, пора тебе, Егор,
Держать взрослый разговор.
Весть сорока, стрекоча,
На хвосте нам принесла.
Люди сказывают, будто
Со Светланою Али,
Князя дочкою из Яра,
Водишь шашни.
Говори!
Правда то ль, или забава?
Молвят, что краса, купава,
Всем пригожа, словно пава.
Мы не против, только но...
Знать ты должен – всё равно,
Лишь тебе решать дано.
Дочь Али не сможет выдать
В наш древнейший княжий род,
Так как тот он ещё ирод:
Предков веру всё клянёт.
Сколько в мире разной веры.
Люди стали изуверы.
Держим веру мы свою,
Что и Русь, как есть – одну.
Рода знак с рожденья носишь:
Бык и молния в грозу.
Рода знак Али... князья
Знали здесь, округа вся –
Подколодная змея,
Та, что Вещего Олега
Раз ужалила она.
При крещении Руси
Прадед сих князей Али
При народе да глумился:
Знак копьём проткнул и сжёг,
Сразу взял и окрестился –
Крест повесил, дурачок.
Род их весь “в погоню ходит”:
Ведьм сжигает, ведунов.
До ума их не доходит,
Что и сам ведь был таков.
Да, что сватов, я считаю,
Бесполезно посылать,
Так как нашего он рода
Не желает близко знать.
Коли скажешь,
То отправим.
Для тебя
Сдержу “позор”,
Коль откажет
Выдать замуж
Дочь свою,
Дадим отпор».
***
Закручинился Егор,
В “глубине” жестокий спор.
Мысли все переплелись.
Как сурова наша жизнь.
Возле родника уселся,
В думы томно погрузился:
“И не мавр. И не абрек.
Я ведь русский человек.
Всей душой люблю Светлану.
Любит и она меня.
Мужем для неё не стану,
Ей женою для меня
Не бывать.
Так как мне быть?
Что мне делать?
Погубить
Себя –
Один лишь выход.
Погоди,
Но так нельзя.
Буду драться я со злом,
Вставшим на пути моём!
Прадед, дед, отец – Крутые.
Что я, разве – не Крутой?
И свой род не опозорю,
Не окрашу срамотой”.
***
Яр стоял, как все селенья
На Руси эпохи той,
Но, не скрою, без сомненья
Жизнь своею чередой
Вдаль текла, и те мгновенья
Я открою пред тобой.
В горницу вошёл Емеля
Языком молоть. Емелю
Можно слушать три недели,
И, меж делом обронив:
– Ваша дочка нонь встречалась
С сыном княжества Крутых.
Чем их встреча увенчалась?
Белко пошустрей гнедых.
– Ты на что, стервец,
Приставлен?
Раздавлю, как червяка! –
Гневался Али крича. –
Ладно, уж, живи пока.
Запереть велел Светлану,
Из дворца не выпускать,
Под присмотром неустанным
Дни в покоях коротать.
***
Средь обычаев, преданий
Началась пора гаданий.
Взяв серебряное блюдце,
Вкрай заполнила водицей.
Ну, пора поворожить,
Блюдце вещее спросить.
Долго в блюдце дева смотрит:
“Свет мой, блюдце, подскажи,
Суженого покажи”.
В блюдце что-то замутилось
И в водице появилось.
Осторожно присмотрелась
И внимательно вгляделась.
В блюдце, словно наяву, –
Там козёл глядит рогатый,
Чёрный, страшный и лохматый,
Словно чёрт, трясёт брадой,
Да оскалится порой
Ржаво-чёрными зубами,
Чикает со зла рогами
И по страшному орёт,
На девицу глаз ведёт,
Носом шмыгает, покляпый,
Абаим – факир проклятый.
Глаз на Егора “положила”,
Всей б душой приворожила!
Ей так нравился Егор,
Тут, увы. Такой позор!
Белы ручки опускала,
И сознанье потеряла.
Лиходей тот, Абаим,
Чёрным вороном спустился,
Тёмным вихрем закрутился,
Хвать девицу и унёс
По пути далёких звёзд,
Чрез моря и океаны,
В скорбные, чужие страны.
***
Князь Али, как лист поблеклый,
Места не находит, бледный,
Сей указ писать велит,
Глашатаям объявить.
В оном он повелевает:
Храбрецам всем поспешить,
Отыскать дочурь Светлану,
Поскорей освободить.
Замуж дочь свою Светлану
Выдать за того сулит,
Кто домой её вернёт.
Да награду обещает
Всем, кто поскорей спасёт,
И живою привезёт.
И полкняжества в придачу.
Да желает всем удачу.
***
День настал, с виду обычный.
В жизни день идёт за днём.
(Ночи тоже вспомянём).
Только день был необычный.
Площадь в том селеньи Горка
Так набита, аж, битком –
Весь народ пришёл с пригорка,
Чтоб узреть, как есть, ладком.
В центре старцы восседали,
Мирно брады теребя,
Строго, умно наблюдали
Ход событий и, следя,
Чтоб никто не нарушали
Посвященья сего дня.
Недалече – стол большой,
Тяжелящий да кедровый,
Разукрашенный,
Вальяжный,
Да видать – ручной
Работы, не какой-нибудь простой.
Щит на нём лежит червлёный,
Меч блистает остротой:
Богатырский, воронёный
И словцом заговорённый.
Да. Ковал кузнец
Умелый –
Русский, чудный
Кладенец.
Ну, а рядом со столом –
Изваяние Перуна
В полный рост
На месте том:
Белый мрамор – монолит,
Словно как живой сидит,
Восседающий
На троне:
Золотая голова
В солнечных лучах сияет
Да короной венчана
Из родного хрусталя;
Изумрудные глаза
Смотрят умным,
Светлым взглядом;
Серебряная борода
С волосами и усами,
Что густящие – по грудь –
Уважение внушают,
Увидай хоть кто-нибудь;
В шуйце шар алмазный держит –
Настоящий бриллиант –
Средь камней, и впрямь, гигант,
Граней всех не сосчитать,
Мелкоточечных – мельчайших,
В лучах солнца, как снежинки,
Цвета радуги – искринки;
А в деснице меч сжимает –
Мир, уверенность рождает.
Пред народом князь-отец,
Мудрый русский удалец,
Да на княжича глядит,
И Егору говорит:
“Щит и меч тебе вручаем,
Клятву слышать мы желаем”.
Тут Егор перед народом
Слова клятвы произнёс
И уверенно закончил:
“Клятву Родине-Отчизне –
Клятву верности своей
Никогда я не нарушу,
Буду верен только ей!”
Взял отец двумя руками,
Осторожно поднял меч,
И плашмя клинком коснулся
Юноши могучих плеч.
В небе солнышко сияло,
Туч в помине не бывало.
Вдруг ударил с неба гром,
Эхом вторился кругом.
Всенародно ликовали,
Воедино восклицали,
Так как все вокруг узнали
Знак Перуна в громе том.
***
Вышли парня отправлять,
Всем селеньем провожать,
Князь-отец, родная мать.
Пред дорожкой посидели,
Тихо, мирно помолчали
Да напутствие сказали.
Князь-отец тут молвить стал,
И одно ему сказал:
“Едешь на благое дело,
Что нелёгкое и смело,
Да любимую Светлану
Из неволи вызволять”.
Мать-княгиня всё рыдает,
В горе все слова “теряет”,
Сына крепко обнимает,
От себя не отпускает.
Часть 2
Едет по лесу Егор,
Слышит крики и раздор.
Коршун камнем с неба пал,
Дятла пёстрого догнал:
Больно цапает когтями,
Клювом рвёт его частями.
А пестрятка-дятелочек,
Ярко рдяный хохолочек,
Вкруг кричит
Во что есть мочи.
Тут Егор стрелу схватил
И из лука запустил.
Коршун замертво упал.
И Егорка услыхал,
Человечьим молвит гласом
Дятел раненый ему,
Словно
Господину своему,
Лебезит слова –
Дословно:
«Ты меня от смерти спас,
Пригожусь в погожий час».
***
Ехал день, настала ночь.
Остановки – ну их прочь.
Надо поскорей спешить,
Милую освободить.
Темень. Вкруг полнейший ад.
Только диск луны подряд
Пару раз с небес моргнул,
Снова в тучах утонул.
Черти по лесу бежали,
Часть деревьев поломали.
Стоит листва вековая
Триста лет, как молодая:
В трещинах смола сочится,
Златым янтарём слезится.
Вдруг навстречу вылез бес,
Рядом с лиственницы слез,
Пред конём остановился
И на месте закрутился:
Вихрь поднялся до небес,
Зашумел дремучий лес.
Свистнул тут Егор в полмочи.
Откликался эхом лес.
Бес в момент остановился
И к Егору обратился:
– Так, давай с тобой, Егор,
Кинем души мы на спор.
Кто кого перехитрит,
Душеньку отдать велит.
– Слушай, бесик, не смеши.
Бесовской твоей души
Мне не нужно за гроши,
Хоть ты лешим запляши.
– Значит, струсил, ты скажи,
Свою удаль докажи.
– Ну, блудливый, чёртов бес
Сам в петлю мою залез, –
Про себя смекнул Егор. –
Хорошо, продолжим спор.
Откровенно напросился,
Умом меряться решился.
Если цепку разорвёшь,
Душу ты мою возьмёшь.
Возрадел строптивый бес,
В цепку, как в силок, залез,
Цепь легонько затянул,
Затем с силою рванул.
Затянулась цепь на шее,
Душит беса всё сильнее.
Стал совсем синящим бес,
Сам не рад, что в цепь залез,
И сигналит отпустить,
Просит цепь освободить.
Смилостивился Егор:
“Пусть шутливым будет спор”.
Шуйцей взял, чуть отпустил,
А десницей тормозил.
Бес слегка лишь отдышался,
И с хрипотцой мямлить взялся:
– Знать, Егор, ты победил
И меня перехитрил.
Цепи я все рву на свете,
Не видал такой я цепи.
– Непростая это цепь:
Адамантовой зовётся.
Только для себя заметь:
Послушай, когда неймётся!
– Так и быть, твоя взяла.
Знать, моя душа твоя.
Только это к разговору,
Пригожусь, в какую пору.
Стоит лишь меня позвать,
Все желанья выполнять.
– Говорил тебе, бесак.
Ну, какой же ты дурак!
Твоя тёмная душа
Мне ни к чёрту не нужна.
Всё возможно, пригодишься,
А сейчас к чертям катись-ка.
Только бес освободился,
В чащу леса удалился.
Осмотрелся вкруг Егор,
Удивляясь до сих пор,
Стремя ловко опустил,
Жеребца в аллюр пустил.
***
Едет третью он седмицу.
На закате блеклом дня
Вдруг встречает седока
Престаринная изба,
Вырезными изваяниями
Разукрашена она.
Около избы, глядит,
Ель зелёная стоит.
Он очами осмотрел,
В изумлении обомлел:
Клёст учёный там сидит,
Семя в шишках шелушит.
Только шишки непростые:
Все чешуйки золотые.
Песнь свою, когда клюёт,
Незатейливо поёт.
Зёрна горкой собирает,
Про себя, видать, считает.
Зёрна – чистый изумруд.
И, когда их уберут,
Начинает вновь крошить,
Дальше шишки шелушить.
Тут Егор с коня слезает,
На муравушку ступает,
На крылечко выбегает,
В светлу горницу влетает.
И, войдя, он поклонился
Да почтенно обратился:
“Мир, поклон избе старинной
Да хозяевам её”.
На точёном дивном стуле,
У резного расписного
Восхитительно стола –
Старец, мирно восседая,
Словно ждал он седока.
Седая брада поредела,
И волос, как пепел, иссох.
Морщинистым ликом глядел он,
Но взгляд был намётан и строг:
«Я расспрашивать не буду,
Так как знаю обо всём.
Кто таков, да и откуда,
Да и держишь путь куда.
Проходи-ка ко столу.
И давай-ка накормлю.
После трудной-то дороженьки
Буду потчевать тебя.
Здесь жаркое мясо лося,
Там, нежайшее – оленя,
Вон, гляди – из глухаря,
Тут – из грудки рябчика.
Кулебяки с сёмгой красной,
В ладке – сиг довольно мягкий,
В крынке – чёрная икра.
Ломоть стерляди покушай.
Мякиш хлебный, самый вкусный,
Он пшеничный, яровой.
Будь хорошим едоком.
Захлебни-ка бурдуком
Да запей-ка кисельком.
Пробуй там морошку нашу,
Прямо в собственном соку.
Здесь малина и сморода –
Целы ягодки в медку.
Пробуй сок брусники вешней,
Клюквы сок весенней пей,
И почувствуй ароматы
Земли руссов, коль своей.
Да сейчас ты в баньку сходишь,
И попаришься ладком.
Веник свежий из берёзы,
Можжевеловый потом,
Сгонят с потом всю усталость,
Сил прибавят в теле том.
Изопьёшь затем ты квасу
Прямо с сотовым медком”.
***
После баньки, квас смакуя,
Сидя тихо за столом,
Тут Егор спросил спокойно,
Переглянувшись с стариком:
– Отколь, дедушка, скажи?
О себе мне расскажи.
– Стоит, значит, рассказать,
Легче вечер коротать.
Это было так давно,
Но... –
Не забуду ничего.
В самом деле, день был дикий.
В славном Новом Граде том
Порешил раз Князь Великий
Всемогущим стать Царём.
В Новый Град епископ прибыл,
Из Царьграда спешно выбыл.
При народе, да с крестом,
Начал спорить он о вере
С мудрым Русом стариком,
Крест высоко поднимает,
И народу объявляет:
«Кто сию веру принимает,
То пусть со мною
В ряд встаёт,
А кто за веру
Славянина,
Пусть встанет
Под его знамения».
Вся народная толпа
Встала возле старика.
У епископа с крестом –
Князь, дружина в месте том.
Тут епископ растерялся,
Больше молвить не старался.
Старец Рус одно сказал,
Свой народ предупреждал:
“То вера – чужеземная,
То вера – крестоносная,
То вера – инородная,
То вера – не народная,
Лишь княжеская есть.
Князь возложил на требище
Славян купавых род,
Что приведёт к погибели
И русский весь народ.
От Перуна отвернулся,
Покровительства лишился.
Мы не против иной веры,
В корне против крайней меры.
Ну, пожалуйста, вводите.
Кто желает, приходите.
Только силой не вгоняйте.
Да свою не загубите,
Берегите, сохраните.
Своей верой дорожите,
Ей во всём благоволите.
Весь светлейший княжий род
Очищение пройдёт.
Из всех родов
Князей великих,
Что славой на Руси
Блистать б могли,
Останутся лишь те,
Что во Перуна веру
И оберег его уберегли.
Наши предки не крестились,
«Amen» не произносили.
Кто окрестится, поймёт,
В поколеньях вымрет род.
А надгробий из крестов
Не было вовек веков...”
Тут лишь князь не растерялся,
К старцу на коне помчался.
Князь свой меч из ножен вынул,
Руса старца рубанул,
На глазах всего народа
Жесточайше загубил.
Крики, вопли со сторон,
Рёв старух, детишек, жён.
Старики-старейшины
Разом замолчали,
А затем в единый глас
Внятно восклицали:
“Сколько Бога ни проси,
Царь погибнет на Руси!”
И на этом все степенно
Растворились по Руси.
С тех времён, из года в год,
Меня старость не берёт,
И живу я здесь один –
Раб себе и господин.
Ляг ты спать вечёр
Поскорее-то,
Утро, знаешь ли,
Мудренее-то.
***
Нежный сон, о, как был сладок:
Наведён в душе порядок.
Будто спал не где-то где,
Словно в собственной избе.
***
Хорошо лишь почивать,
Нам пора рассказ держать.
***
Утро первыми лучами
Разбудило молодца.
Встал, оделся,
Пред очами
Видит снова
Старика:
“Жизнь младую
Сохраню,
Оберег тебе дарю:
Камень – чистый бриллиант,
Средь камней хоть не гигант,
С виду – камушек простой,
Мыт чистейшею водой,
Солнца лучик преломляет,
В себе радугу рождает,
Да засветится, порой,
Цвет показывая свой,
Будь иль свет, иль темнота,
Выбирая цвет из света:
Светло-синим аметистом,
Красным, пламенным рубином,
Иль – зелёным изумрудом,
То зальётся янтарём.
Верный путь всегда укажет,
Об опасности подскажет”.
Цепь златую с камнем тем,
Водрузив на грудь Егора,
Заклинанье произнёс, а затем,
Не спустив благого взора
С витязя-богатыря – помора,
Молвил вслед слова
Добра:
“С Богом! В путь езжай спокойно.
Знай, княжна тебя достойна”.
***
Моря Дышащего брег
Пред Егором предстаёт.
Всю седмицу клокотало,
Скалы волнами хлестало,
Ныне тишь вокруг – безмолвно,
Умирает море словно.
Моря Дышащего брег,
Сплошь покрывшийся туманом,
Что отлив, прилив берёг,
Открывает кладь лиманов.
А на берегу, на том
Синий кит лежит пластом:
Он огромный, еле дышит
И хвостом едва колышет,
Приоткрыв большущий глаз,
Произнёс чуть слышный глас:
“Я слегка не рассчитал
И на брег вечёр попал.
Ох, спаси меня, Егорка.
Ты спаситель мой с пригорка”.
Вот, другому, что же боле,
Вечность надрываться, что ли?
Он руками бойко взял,
Из неволи вызволял.
И отнёс Егор кита
В воды моря-океана
Для дальнейшей жизни-сана.
“Ну, прощай, освободитель.
Вновь попал в свою обитель.
Вспомяни меня едва ли,
Где бы лишь бы не бывали,
Появлюсь, обет храня,
Стоит лишь позвать меня.
Иль отправлю из дозора
Всю дружину Беломора”.
***
Дальний держит княжич путь,
Вдаль спешит, не обессудь –
(Конь в седле несёт, качает) –
Путь-дорожку продолжает.
А Егор молчит, скучает,
О Светлане всё страдает:
“Где ты есть сейчас, княжна?
Как, о, мне, пойми, нужна”.
Прерывают его мысли
Крики, вопли со сторон,
Рёв старух, детишек, жён,
Чудом уцелевших, ближних,
Местных поселений в том,
Где ехал княжич, месте.
Скопом все бегут к нему,
В ужасе вопят ему.
Слов их разобрать не может.
Хором вновь ревут: «О, Боже!»
С клюшкой вышла из толпы
Тут горбатая старуха –
За тяжёлые труды
Жизнь сгорбатила – проруха.
Звучно стукнула клюкою.
«Всем молчать! – вокруг крича
На толпу, утихомирив,
Внятно молвить начала. –
Ворог пал на Русь родную.
Выручай, коли силён.
Жжет насильною рукою...»
Снова рёв детишек, жён.
***
“В поле, верно,
Будь хоть кто,
То один,
Увы, не воин
Против тучи
Чёрной рати,
Чуждой,
Похотной
До власти
Да богатств
Страны родной.
Вот сюда бы из дозора
Часть дружины Беломора”, –
Вдумчиво Егор сказал
И навстречу поскакал
Чёрного врага встречать,
От беды Русь защищать.
К берегу лишь подъезжает:
Моря Дышащего брег
Сорок витязей встречает,
На ладьях прибывших, с тех
Островов Больших –
Прибрежных.
Сорок витязей прекрасных,
Молодых, в доспехах ратных:
Латы,
Словно чешуя,
Из прочнейшей дивной стали,
Что на солнышке сверкали.
Как один – все на подбор –
На берег
Выходят строем,
С ними витязь Беломор.
“Вам Владыка Синий Кит
Помощь оказать велит.
Прибыли сейчас в подмогу
С иноземцами сразиться,
Чтоб забыли к нам дорогу,
Если алчность просочится.
Так решили проучить,
Чтоб вовек им не забыть... –
Слышит зычный глас Егор,
Это молвил Беломор. –
Воды строго бережём,
Врагу ходу не даём!”
Быстро двинулись далече.
Ворог рядом – недалече.
Едет впереди Егор,
Рядом витязь Беломор.
Не числом решили биться,
А умением сразиться.
Следом вся дружина мчится:
Жеребцы их, словно птицы.
Впереди – большое поле:
Слева вдаль – один бугор,
Ну, а справа плещет море.
Пригляделись, посреди,
Да почти, до горизонта,
Чёрной рати войско рыщет,
Знать, свою погибель ищет –
В чёрных шёлковых плащах,
Грудь, спина в больших крестах.
***
Вот и встретились Свет с Тьмою –
Всё случается порою.
Тьма на Свет тут навалилась
И сильней ещё сгустилась.
“У, рать чужая!” –
Ураганом налетая,
Громко произнёс Егор.
Расшатавшийся бугор
Весь затрясся, разломился
И сквозь землю провалился.
Туча стрел кольчугу жалит,
Копья щит пронзить хотят.
Сеча живших да отправит
В мир иной не всех подряд.
Кладенец ряды их косит,
Булава вгоняет в земь.
Кто пощады не попросит,
Тот уйдёт в глухую темь.
“Мать ты, Русь, моя родная,
Дай мне сил ещё чуть-чуть!”
И она, в ответ внимая,
Добавляет силы в грудь,
В душу витязя младого,
Право дело – удалого.
***
Свет одержал
Победу надо Тьмою,
Что в жизни так всегда
Должно быть!
Не порою.
***
“А сейчас мы тризну справим,
Скорбно витязей помянем,
Дружно изопьём братину
Да изгоним скорбь-кручину”, –
Внятно произнёс Егор.
Витязь славный, Беломор,
Выставил вокруг дозор.
Тризну справили, вздохнули.
Добрым словом помянули
Каждого, кто жил да жил,
Голову за Русь сложил.
***
Тут Егор решил поспать.
Стоило лишь задремать,
Вещий видит сон Егор:
Средь чужих, высоких гор
Райский сад благоухает,
Птицы дивные поют.
Водопад шумит и хлещет,
Водами своими плещет.
Белый замок ввысь стремится:
Куполами золотится,
Снежным мрамором искрится.
В дивном замке дева плачет
С видом скорбным. Озадачен.
Присмотрелся – то ж княжна,
Верно – милая моя,
Что была светла, румяна,
А сейчас сера, темна.
Видит впалые глаза,
По щекам слеза струится,
Скорбью чёрствою сочится.
Не милы ей дивны стены,
Ни прислуга, ни еда,
Не простит такой подмены,
Знает, что обречена:
В воды пасть желает на
Гранита остры скалы,
Что в пучине водопада,
Словно глоткою оскалой,
Вмиг проглотят,
Не спрося.
“Нет, не кану в воды я, –
И дыханье затая,
В думы томные уйдя,
Шепчет вновь. –
А до тех пор...
Чувствую, спасёт Егор”.
Луч закатный нежно тает,
Всходит робкая луна.
Свет её слегка мерцает,
Вновь бросает свет она,
Словно одинокая свеча,
Колким ветра дуновением
Растревожена была.
В тишине безмолвной, томной
Шорох слышен издали,
А тут явен говор толпный.
Чей язык? Пойди пойми.
Дверь в покои отворилась,
И толпа стражей ввалилась
Молча, саблями звеня,
На одно лицо – арапы:
Все... с иголочки, кудлаты,
Как один, не отходя
От двери, остановились –
И пред кем-то поклонились.
Лиходей, будь мудрецом,
Обернулся молодцом:
Смуглый, черно-кучерявый
В мелки кольца, как абрек,
Всё возможно, может, грек,
Тонки усики висят,
Глазки-угольки горят,
Зыркают вокруг, блестят.
Бородища, аж, до пят,
Мглистая, как ночь безлунна,
Густота её безумна –
Вся в кудёрышках, видать,
День чесать, не расчесать.
Входит следом арапят,
Кинул знак рукой небрежно,
Словно сдунул их мгновенно,
И к Светлане подошёл.
Просит лишь его понять:
«Хоть разок! – облобызать».
А княжна остолбенела,
Слова молвить не могла,
И, как майский лист, дрожит,
Вдруг так звонко завизжит!
Уши заложило враз.
Головой колдун затряс,
Слугам знак даёт – приказ:
«Мигом в цепи заковать,
В замок Чёрный деву слать,
Кандалами да оковами
В темнице, в кровь, бряцать».
Он решил не колдовать,
Чары те не применять.
“Не нужна мне девка-чурка! –
Слугам начал вновь орать. –
Пусть вначале поумнеет,
Чтоб податливой была,
Непокорность потеряла,
Чтоб перечить не могла!”
Слуги быстро поспешили,
Волоком княжну тащили
В Чёрный замок тот – факира.
Заковали в цепи скоро…
Луч восхода возгорает,
Заливаясь, полыхает,
Жгучим зноем иссушает,
Весело бразды пленяет
У луны, что увядает,
И в лазури растворяясь,
Постепенно угасая,
Словно догоревшая свеча,
Нежным ветра дуновением
Всласть овеяна любя…
И сквозь сон Светлана плачет.
Плач сквозь сон,
Как скорбен он –
Дикий, вещий, тяжкий сон.
Вмиг Егора будит он.
***
Княжич тут вскочил,
Крича.
“Что с тобой,
Братина мой?
Ты во сне метался, бился!
Не случилось ль что с тобой?” –
Беломор спросил Егора.
А Егор, не объясняя,
В путь-дороженьку
Собрался,
С витязями попрощался,
Жеребца хлестнул упруго:
Конь заржал, стянув подпругу:
Всё понятно: дело туго,
И понёс его в галоп:
С под могучих конских ног
Ископыть летела прочь.
(Боль, усталость превозмочь!)
***
Чисто полюшко без края,
Безгранично простираясь,
Горизонт вдали встречая,
Пред Егором предстаёт:
Жухлая трава лежит,
Да крестами дол покрыт.
Престарющаяя Марена
Одинокая стоит
С непокрытой головою,
Со ржавейшею косою –
Престрашнющая карга:
Три власы над головою
Цвета ягелёчка мха.
Оберег, что на груди висит,
Изумрудом возгорает,
Знать, дорогу разрешает,
Путь вперёд благоволит.
“А, видать, была красива, –
Прочитав черты лица,
Мысль возникла у Егора. –
В то же время и умна”.
– Где надгробья без крестов?
Не видал такой долины:
Вся долина из крестов.
– Здесь их нет – под нами ад,
«Без крестов» в Раю «лежат».
Вмиг прочла твои я мысли,
Добрый всадник на лугу –
Не сгублю я эти мысли,
А безмерно помогу.
Только поле он проехал,
Видит сзади – наяву –
Было б то большой помехой,
Трудной на пути ему.
Снежный вихрь столбом промчался
И поднялся до небес,
Да на землю опускался
Грозным комом повсемест.
Да морозец взял, пристукнул,
Всё в ледышки превратив,
Если б кто лишь тростью стукнул,
Вмиг разрушил, не спросив.
Птица певчая летела,
Бедная – закоченела.
Волк чрез поле пробегал,
Разом глыбой мёрзлой стал.
“Почему меня Марена
Пропустила сквозь долину,
Через этот адский луг?” –
Про себя Егор, смекнув,
Грунью жеребца направил,
Дланью гривушку погладил.
***
Подъезжает он к Синему морю.
Гладь. Спокойное Синее море.
Спешился, поклонился Синему морю,
Обратился к нему, как к живому:
“Слава тебе, Синее море!
Попрошу,
Позовите Кита Владыку”.
Вспенилось тут Синее море,
Волны на гранитные скалы бросает,
А затем вновь становится спокойным.
Синий кит из глубин выплывает,
С шумом воздух струёй выдыхает
И спокойно говорит:
– Я, Владыка Синий Кит.
Расскажи, скажи, что надо?
Прикажи, мне будет в радость.
Да исполню твой приказ.
Я, сам есть, как есть – Указ.
Без проблем любое чудо
Выполню всё так, как есть.
Никогда я не забуду
Молодца благую честь.
Тут Егорка поклонился
Ко Киту да обратился:
– Попрошу меня доставить,
Если трудность не составит,
Чрез моря и океаны
В скорбные, чужие страны,
Встретить чёрта –
Абаима.
– Нет проблем.
Исполню враз.
Заезжай
Ко мне на спину.
Да смотри,
Держись сейчас!
Белко вмиг переметнулся
На спинище ко Киту.
Мило дело – прикорнулся,
Как на мягкую пяту,
Чувствует Егор,
Устал
И легонько
Задремал.
***
Видит вторый
Вещий сон:
Будто бы
Въезжает он
В Грецкий Сад,
В нём там и тут
Грецкие плоды растут.
Взял, сорвал орешек
Грецкий,
Словно камень –
Крепкий-крепкий,
Разломил,
А в нём ползёт
Страшный,
Гадкий
Червячок:
В голове три волосины,
Словно нити паутины.
Меч Егор легко схватил,
Голову червю срубил…
Тут волна в лицо хлестнула
И Егора разбудила.
***
Чрез океаны и моря,
Сон Егора охраняя,
На своей спине храня,
Кит пронёс богатыря.
Выехал на брег Егор
И слышит,
Только где-то там и тут
Птицы чуждые поют.
Не видать вверху небес,
Рос вокруг дремучий лес.
Вдруг лесище расступился,
В райский сад оборотился:
Птицы дивные поют,
Очаровывают.
А райский сад вокруг
Благоухал цветами,
И песни райских птиц
Его ласкали.
И Егорка... задремал,
И с коня чуть не упал.
Вдруг, откуда ни возьмись,
Бес мгновенно появись.
«Хлопни холку, остолоп,
Отпусти коня в галоп! –
Громко крикнул бес на ухо. –
Ты меня сейчас послушай,
И, смотри, не засыпай,
Не такой уж это «рай»,
А на землю упадёшь,
В ад кромешный попадёшь!»
“Ну и шустренький ты, бес.
Вовремя ты слез с древес”, –
Про себя Егор подумал,
Тут и впрямь его послушал,
Хлопнул плёточкой витой –
Конь встряхнулся удалой,
И понёс Егора вскачь
Да галопом чрез гать.
Долго ль ехал или скоро.
Белко вдруг въезжает споро
В Грецкий Сад,
В нём там и тут
Грецкие плоды растут.
Их так много,
Не понять,
Где тут нужный отыскать?
Вспомнил:
“Что тут мне не внять.
Дятел мог бы отыскать”.
Вдруг, откуда ни возьмись,
Дятел мигом появись:
“Не твоя, Егор, забота,
Это лишь моя работа”.
Вмиг деревья обстучал,
И орешек отыскал,
Нужный клювом раздолбил,
Червячёчка притащил.
Кладенец Егор схватил,
Голову червю срубил.
Что тут было.
Бог ты мой!
Горы стали содрогаться,
И земля вокруг шататься,
Пепел взвился до небес,
Рушился на землю лес.
Из глубин низверглась лава –
(Велика бывает слава!) –
Словно в горне кузнеца,
Что ковал сей меч, шепча,
В такт лихим его ударам –
Наносил он их недаром –
Громом молот отзывался,
С наковаленкой встречался.
А земля вокруг трясётся –
На враном лихом коне,
Что вперёд безумно рвётся,
Позабыв о седоке,
Рыцарь напрямик несётся –
Смуглый, хмурый, кучерявый,
С длинной чёрной бородой,
Тёмный плащ с крестом накинут,
Меч из ножен уже вынут.
Тут Егор не растерялся –
Не такого навидался.
Кладенец из ножен вынул
И ворога рубанул:
Сей клинок сразил удачно –
Голова слетела смачно,
Попрощавшись с шеей той,
Злобной, мерзкою душой.
***
Двинулся Егор далече,
По пути ему навстречу
Странный замок предстаёт:
Тёмный весь, как чёрный мрамор,
Стены взмыли до небес,
А врата – гранитный камень,
Не пробраться повсемест.
***
Вкруг расцветали чёрные розы –
Так колючи щипы! –
Словно впитали печаль и слёзы,
Мрак ночной пустоты;
Как, издеваясь, здесь посадили –
Нежил их лунный свет,
Будто навеки тут позабыли,
Лишь сказав: «Счастья нет».
Чёрные розы скорбно молчали,
Глядя на лунный свет,
Да на ветру лепестки колыхали –
В том был тайный завет,
Словно грустно что-то шептали
И кивали в ответ.
“Чёрные розы – символ печали,
Скорби каждой души,
Вы мне скажите, здесь не встречали
Милой в этой глуши?”
Чёрные розы на ветру закивали
Лепестками в ответ,
И богатырские очи внимали,
Понимая совет.
***
Что же делать?
Как тут быть?
Тут Егор чуток подумал,
Тура вспомнил и позвал:
“Был бы здесь тот дикий бык,
Что в врата входить привык”.
И, откуда ни возьмись,
Дикий бык вмиг появись.
У ворот он замычал,
Рог о двери почесал,
На рога их подцепил
И легонько удалил.
Тут Егор скорей пошёл,
В замок быстренько вошёл,
Да темницу вскорь нашёл,
И к Светлане подошёл,
Вмиг оковы разрубил,
И княжну освободил,
На руки нежайше взял,
Сладко, мило целовал,
До родной своей сторонушки
Прекраснейшие ноженьки
На муравку не спускал.
Часть 3
Весь народ селенья Горка
Удальца пришёл встречать:
Песней, музыкой, цветами
Княжича с княжной встречали
Князь-отец, княгиня-мать,
Остальных – не сосчитать.
Средь толпы слушок промчался:
“Изо всех, кто вдаль умчался,
Лишь один Егор вернулся,
Княжну здравой привезя”.
Князь Али с женой-княгиней
Вмиг примчались, услыхали,
В Горку с Яра поспешали.
Князь Али одно сказал,
Дочь свою лишь увидал:
“Уговор дороже злата.
Быть должна ума палата –
Злище силой не сломить,
Умом можно победить.
Прошу сватов засылать,
Пора свадебку играть.
Кто лишь старое вспомянет,
Тому сразу око вон.
А Егор-то – славный княжич!
Будет, верно, справно княжить”.
Дальше молвить он не стал
И от радости молчал.
***
Тут и свадебку сыграли
По обычаям Руси
В те прекрасные лета,
Да что были до креста.
Помню, я там, верно, был,
Целых три денька кутил,
Все закуски русской кухни
Так желанно истребил.
Одного лишь только пива
Кадку всласть опустошил.
Песней русской насладился,
Русской музыке дивился.
С русской шутки хохотал:
Скоморохи уморили.
В плясовую раз попал,
Чуть подмётки не сорвал.
Танец русский наблюдал,
Всей душою отдыхал.
Время мчит: секунда, час.
Счастье излови сейчас,
И всегда оберегай,
Из души не выпускай.
Отдохнув душой и телом,
К будним перейдём делам.
А Светлана да Егор
Во любви живут с тех пор:
Стали жить да поживать,
Здравых деточек рождать,
Нежно, бережно растить,
Уму-разуму учить.
***
А Перун – наш Бог небесный,
Охраняет повсеместно,
Род славян оберегает,
Тёмных сил не подпускает.
***
Вот и байке конец,
Кто послушал – молодец.
***
Словарь к сказке «Егорка»
адамантовый – прочнейший, крепкий, как сталь или как алмаз;
amen – аминь, конец, смерть, капут; толковый словарь Л. П. Крысина;
братина – большая чаша для вина;
бурдук - жидкий хлеб;
вальяжный – полный достоинства и благообразия, приятной важности;
вещий – пророческий, предвидящий будущее;
вкрай – вровень с краями, сполна, до краёв, всклень, всклянь; наречие, местное;
водить шашни – любовное ухаживание;
воронёный – покрытый составом, предохраняющим от коррозии;
глаз “положить” – приметить для себя, взять на заметку;
глашатай – вестник, всенародно объявляющий, возвещающий что-нибудь;
десница – правая рука;
жуковинье – перстень из благородного металла с драгоценным камнем;
заклинание – магические слова, звуки;
изваяние – скульптура, статуя;
изувер – человек, доходящий до крайней, дикой жестокости из религиозной
нетерпимости;
ирод – мучитель, изверг;
кладезьный – из источника с чистой, вкусной и целебной водой, из кладезя;
крест – орудие пыток и казни;
крутой – защищённый, укрытый, одетый; от слова «крута» – одежда;
крынка – глиняная миска;
купавый – чистый, белый;
лазоревый – лазурный, светло-синий;
ладка – продолговатый, в виде ладьи, глиняный сосуд для приготовления
в русской печи кушанья из рыбы, не разделяя рыбу на части;
неймётся – о беспокойном поведении, о нетерпеливом желании делать что-нибудь;
нонь – на днях, ноне, ныне, нынче;
оберег – предмет, оберегающий, охраняющий от чего-нибудь;
остолоп – глупец, болван;
пава – величавая красавица;
переладец – разновидность дудки;
Перун – главный бог восточных славян, бог небесных стихий: грома и молнии;
всевидящий и повелительный, гордый и праведный,
Верхнего мира обитатель – мира светлых сил; День Перуна 20 июля;
плашмя – плоской стороной;
поворожить – ворожить, гадать, пытаться получить ответ о том, что будет, или о том, что было – различными способами;
подпруга – широкий ремень, прикрепляющий седло к лошади;
приворожить – привлечь к себе, приманить ворожбой – колдовством;
покляпый – наклонённый, кривой;
посвящение – обряд, ритуал возведения в сан, в звание с соблюдением определённых
правил;
седмица – неделя;
силок – ловчая петля;
срамота – постыдный поступок, срам;
стервец – негодяй, подлый человек;
суженый – человек, с которым суждено вступить в семейные отношения между мужчиной
и женщиной;
сулить – обещать;
сусло – молодое, не настоявшееся, сладкое пиво;
требище – место обряда жертвоприношения божеству;
тризна – древнеславянский обряд в память умершего;
червлёный – тёмно-красный;
череда – чередование, последовательная смена событий;
шуйца – левая рука.