Эротично-ироничная фантазия.
Повествование.
Стоял июль, в ушах гремели грозы,
И йомены горбатились в полях,
В садах цвели и увядали розы
И блох собаки щёлкали в кустах.
Британский край туманен, благодатен,
Ячмень по пояс, рожь, что твой горох,
Лососи бьют хвостами перекаты,
Икру сложив за каменный порог.
Сидеть бы дома и, жену мусоля,
Загадки ей посильно задавать,
Потом речушку баламутить кролем
И за отгадкой снова приплывать.
От этих штучек дети друг за другом
Ползут на свет и плошками гремят,
Зато есть выбор, кто идёт за плугом,
А кто мессиру служит как солдат.
Сидеть бы дома, да завыли трубы,
Мессир зовёт, мессиру не перечь.
Простись навеки со столетним дубом,
Назначенным семейство уберечь.
В поход собрался рыцарь-крестоносец,
Стальной жилет сковали жеребцу.
Он на жену взглянул довольно косо
И сдать решил сокровище отцу.
Отец чего, отец совсем не против,
Он за невестку может постоять,
Он не старик и засобачит дротик
Тому, кто станет леди обижать.
Подумал крепко головою рыцарь,
Не доверяя племенной родне
И к кузнецу решился обратиться:
Скуй пояс целомудрия жене.
Размеры сняв с замысловатых чресел,
Пергамент обсадил рядами строк,
На нужном месте мысленно повесив
Невероятной сложности замок.
Кузнец сковал заказчику заказец,
За тонкий труд награду получил,
Последний раз мужик на жёнку слазил
И в цепи всё, что можно, заключил.
И ускакал кавалерийским скоком.
Броню с копьём телега повезла.
Оруженосцы гарцевали сбоку,
Отмытые дождями добела.
Отец.
Господи меня помилуй,
Что же это за беда,
Не помыться бабе с мылом,
И не всунуться туда!
Подкузьмил меня сыночек,
Удружил мне Ланселот!
Как мне цепи раскурочить,
Надкусить запретный плод?
Очень действует на нервы,
На здоровье старика
Златовласая Гинерва
Вся в железе до пупка!
Мать.
Ну вот, допрыгалась коза,
Надели девке тормоза,
Теперь ни мужику не дать,
Ни с мужика чего-то взять.
Ах, до чего умён сынок,
Скрутил бабёнку в узелок,
Захомутал её, да так,
Что не протиснется пятак!
Конечно, трудно при нужде,
Зато ни дырочки нигде
Для озорного жеребца
Навроде ушлого отца!
Сосед.
Ты посмотри, каков сосед!
Сам ускакал на сарацинов,
А бабу обрядил в корсет
От пяток и до пуповины.
Небось, когда я уходил
Мечом побрякать за милорда,
То. возвратясь, ему не бил
Нахальную, как репа, морду.
А надо было: за жену,
За сына, рыжего доныне!
Вернётся вот, перетяну
Его дубиной по хребтине!
Король.
Ну, брат, ты, брат, удивил!
Разве можно так с сестричкой?
Ты же ей передавил
Жизнь дурацкою затычкой!
Трудно женщине одной,
Ей мужик в постели нужен,
Пусть случайный, проходной,
Если далеко до мужа!
Ты попробуй сам пожить,
Гульфик с тела не снимая,
Будешь жеребцом косить
На любого попугая!
1-ый стражник.
Оно, конечно, бабу жалко,
Совсем ведь баба молода,
Ей бы в ручоночки скакалку,
Скакаться с ней туда-сюда.
А тут в железа заковали,
Стеснили ей водопровод,
Наверно, брызги как попало
Летят, когда она течёт.
А если ржа какая встрянет,
Болячки разные пойдут,
Не спросят ли тогда с охраны,
Мол, для чего стояли тут?
2-ой стражник.
Что ты, Питер, говоришь,
Через зубы цедишь!
У неё, ядрёна мышь,
Вон каки соседи!
Вмиг девчонку подберут,
Приспособят к делу.
На лепёшку изотрут
Молодое тело!
Возвернётся рыцарёк,
Глядь -- от молодухи
Вместо тулова пенёк,
Остальное -- ухи!
Повествование.
Сражался рыцарь яростнее тигра,
Кровь проливал за Иерусалим
И до того втянулся в эти игры,
Что стал для короля незаменим.
Довольно стойки были сарацины,
Легко содрали с крестоносцев спесь,
С Востока лихо драпали мужчины,
Но Ланселот выкладывался весь.
Одни домой в Британию стремятся,
Другие где-то в Греции сидят,
Он продолжал с неверными сражаться,
Чтоб Гроб Господень вызволить назад.
Бежали годы словно колесницы,
Струлась дома талая вода,
Отец замок открыть пытался спицей,
Не нанеся последнему вреда.
Вокруг стояли братья Ланселота
С манерным видом умных знатоков,
Им тоже поучаствовать охота
В освобожденьи леди от оков.
Кудрявый Том зубило приспособил,
Стучит, как дятел, медным молотком,
Но цепь крепка и Том, наморщив лобик,
Оттягивает душу матерком.
Весёлый Дик, шалун и забияка,
Берёт за горло чудо-кузнеца:
Открой замок, не то умрёшь собакой,
Привязанной к репице жеребца!
Кузнец сопит зарёванным мальчишкой,
Слова сливая за щербатый рот:
Мне хрен один, кто подведёт под вышку,
Вы, господа, иль рыцарь Ланселот!
Замок открою -- с юга смерть примчится,
Не отомкну-- вы будете карать,
Так что решайте сами про репицу,
Ведь жеребцу на это наплевать!
Отец взмахнул корявою ручищей:
Сынки, довольно, соберём совет,
Возможно, что решение отыщем,
А слесаришка пусть себе живёт.
Приехала родня из Корнуэлла,
Уэльс подкинул лорда одного.
Совет сидел за элем две недели,
Но не решил, конечно, ничего.
Отец.
Вот хреновина какая,
Цепь-то вроде на плевок,
А лежит на нужном крае,
Как у комнаты порог!
Девка мается, я вижу,
Пальцем лазает туда,
Где старухи носят грыжу
От великого блуда!
Ей помочь -- себе забава,
Только чем же ей помочь,
Чтобы заработать право
На одну хотя бы ночь?
Мать.
Опять табунятся сыны
У Ланселотовой жены,
Природа требует своё.
Быть может, течка у неё?
Женить бы надо кобелей,
Найти невест повеселей
И поухватистее, чтоб
Лупили мужиков взахлёб!
Мужик потребует любви,
Его поленом -- на, лови!
В неделю раз и баста, ша!
И так чуть теплится душа...
Сосед.
Я эту ржавую херню
Одной рукой бы разлопатил,
Но я супружество ценю
И Ланселота как солдата.
Когда какой-нибудь балбес
Замок сумеет рассобачить,
Я унесу Гинерву в лес,
Чтоб Ланселоту выдать сдачу!
И на поляне у дубка,
Лесную нечисть потревожа,
Ему заделаю сынка
С моею радостною рожей!
1-ый стражник.
Уже прошло четыре года,
А мы стоим здесь, как быки,
И охраняем от народа
Ему ненужные замки.
Один мудак накуролесил,
А сотня крутится вокруг
Обыкновенных бабьих чресел,
Напоминающих вертлюг.
Ну, отомкнут они цепочку,
Мы разве бросимся с тобой
На эту свору в одиночку,
Чтобы принять неравный бой?
2-ой стражник.
Питер, ты, конечно прав,
Ты меня постарше,
Тут, куда не плюнешь, граф
И любитель фарша.
Я не сунусь нипочём
В эту заваруху,
Иссекут меня мечом
Как простую муху.
Не убудет девки той,
Если Ричард с Томом
Лягут с нею в травостой
Или на солому.
Повествование.
Летают слухи разные по свету,
Им верить, только сердце надрывать.
От Ланселота никаких приветов,
Гинерве время маленьких рожать.
Усохнет леди без мужской закваски,
Как добрый лук запившего стрелка.
Чёрт побери все эти опояски,
До крови натеревшие бока!
Шагнёшь пошире -- звон идёт по замку
Так, словно кто-то бьёт в колокола.
Доколь тянуть постылевшие лямки?
Пасть сердцем на стрелу -- и все дела...
Увлёкся муж походами, боями,
Забыл супруг о молодой жене,
Сам любится, конечно, с дикарями,
Прижав арабку к кедру иль к сосне.
А может, спит, чело подмышку сунув
Гречанке черномазой и рябой,
А две других у арф терзают струны
Под ароматы ночи голубой.
Опять весна, подснежники повсюду,
Грачи долбятся в мёрзлые комки
И набухают стиснутые груди
Для благородной любящей руки.
Ветра несут тепло из-за Ла-Манша,
Волна швыряет пену на скалу.
Гинерва просыпается пораньше,
Выходит к благодатному теплу.
Но пуст Ла-Манш, ни корабля в проливе!
Барашки на волне -- не паруса,
Дурные вопли чаек торопливых --
Не звучные мужские голоса.
Шипит вода, прилив идёт на убыль,
Ведя с луною вечную игру,
Горчат полынно сомкнутые губы
И руки застывают на ветру.
Мой Ланселот, неугомонный рыцарь,
Кричу тебе, тоскуя и любя:
В ловушку угодившая лисица
Откусывает лапу у себя!
Прости меня, я ждать тебя устала
И не скрываю больше от людей,
Что мне для счастья нужно очень мало --
В корыте бы помыться без цепей!
Алхимик.
Не нужно пучеглазить
На умных стариков,
Сниму я цепи сразу
Без всяких дураков.
Наука есть наука
И поверни хоть как,
Любая закорюка
Учёному пустяк.
Соляной кислотою
Я капну на резьбу
И ваш замочек вскрою
Как прыщики на лбу.
Нет, не блужу руками,
Отец, уйми пращу,
Я философский камень
У дырочки ищу!
Отец.
Дрянь старик, а дело знает,
Цепи мигом пережёг!
Я их в яму за сараем,
Чтоб никто найти не смог.
Ишь ты, выдумщик-обсевок,
Ветродуй-аристократ,
Сам испортил сотню девок,
А жену сковал до пят!
Нелегко ей было лязгать
Кандалами по двору,
Глянь-ка, мать, какие язвы
Разбежались по бедру!
Мать.
Открыт простор у передка,
Замылят девку без замка,
Сомнут сестрёнку короля
Два необузданных шмеля!
Кудрявый Том уже созрел,
У Дика гульфик затвердел
И похотливый мой старик
Телёнком вывалил язык.
А лекаришки тут как тут,
На язвы мазь, а сами трут
Совсем здоровые места,
Чтоб им ни бога, ни креста...
Сосед.
Удача выпала коню,
На волю вывели кобылу!
Коня я мигом оженю
Без предварительного мыла!
Каков вопрос, таков ответ,
У выстрела назад отдача,
Свой лук использовал сосед
И я свой никуда не прячу.
Во мне нет злобы никакой,
Чего злобиться понапрасну!
Сэр Ланселот мужик лихой
И я не слишком безопасный...
2-ой стражник.
Питер, Питер, что за срам,
Что же тут творится?
Разорвут напополам
Дураки девицу!
Ведь они, ядрёна нить,
Нахлебались эля,
Может, девке подсобить,
Мать её в качели?
Цепь сорвали -- ерунда,
А снасилят трое?!
Не сыграем ли тогда
В ящик мы с тобою?
1-ый стражник.
Ты пасть захлопни, не калитка,
Глаза не вывихни, юнец,
Пока не раскатал на плитки
Тебя надроченный отец!
Мы честно службу отстояли
В дожди, в жару и в холода,
Но чтоб с милордом поскандалить!?
Ни в жисть, вьюноша, никогда!
Я говорю тебе как другу,
Мой сотоварищ боевой:
Купи кафтан, продай кольчугу,
Бери копьё, иди домой!
Повествование.
Собрав в кружок своих единоверцев
С тонзурами между клочков седин,
Лихой король, король со львиным сердцем
Решил уйти из жарких Палестин.
Не удалось задуманное Папой,
Восток не любит выходцев извне,
Он отмахнулся кованою лапой
От рыцарей с крестами на спине.
Напрасно пили кровь святые земли,
Им это ни на грош не помогло,
Мохаммед повоинственней, чем гремлин,
Пугающий детей через стекло.
Бывалому воителю не ново
Шагать вперёд с оглядкой за плечо,
Откуда, торопясь и бестолково,
Арабы налетали саранчой.
Под львами королевского штандарта
(Гинерва, храбрость воина цени!),
Сэр Ланселот рубился в арьергарде
Без шлема, без кольчуги, без брони.
И надо было этому случиться!
Дамасской саблей острою своей
Злой сарацин отсёк ему десницу
И то, чем люди делают людей!
Какой пассаж! Король теряет зятя,
Кому теперь он нужен, инвалид?
И в ярости всех пленников в халатах
Цирюльникам кастрировать велит.
Беднягу на замызганной телеге
Везут в обозе средь весёлых дам,
Умело приспособленных для неги
В условиях походных мелодрам.
Он в небо зрил, безропотен, бессилен
И скорбно пересчитывал гусей,
Летящих треугольником по сини
Куда-нибудь подальше от людей.
Мозги ему туманили пасьянсы
По поводу разрушенной судьбы:
Вернуться в дом или осесть в Провансе
В домишке без трубы и городьбы?
А кто тогда освободит Гинерву
От тяжких металлических тенёт?
Ключ у него и никакая стерва
Отмычку для замка не подберёт.
Король.
Мой любезный Ланселот,
Я подавлен и растерян:
Пусть я круглый идиот,
Если ты не полный мерин!
Не тебя, Гинерву жаль,
Кровь родная в ней струится!
Кто смахнёт с неё печаль
Белой бабочкой с ресницы?
Не мужик ты, а штаны
С покалеченной судьбою,
Мне ж племянники нужны,
Рыцари на поле боя!
Церковь не переступить,
Нерушимы ваши узы.
Как сестрёнке поступить,
Чтоб не сиротело пузо?
Русский астролог.
Когда раскинутся Стожары
Над головой, ядрёна мать,
Не верьте ни за что сучарам,
Когда пахать, кого пихать.
У каждого свои заскоки,
Свои заскоки у Стожар.
Дать в морду им за экивоки,
Чтоб из ушей поднялся пар!
Мотай туда, бесполый малый,
Где глушь и тишь, и бурелом,
Пока Луна не застучала
Гинерву с батей под кустом!
Французский астролог.
Когда голодным кавалером
Меркурий, бросив все дела,
Помчится за нагой Венерой
В чём его мама родила
И, пригвоздив беглянку к туче,
Соединится мигом с ней,
Тогда и совершится случай,
Весьма типичный для людей.
Твоя беда, любезный рыцарь,
Невосполнимая беда!
По мне, так лучше утопиться,
Чем баб не тискать никогда!
Британский астролог.
Когда воинственный засранец
Марс путь Земли пересечёт,
Солдат, набей харчами ранец
И за мессиром дуй в поход.
Звезде Полярной до кастрюли,
Кому жену оставил ты,
Ей всё равно живот надули
Для симметричной простоты.
Какая разница Венере,
Какая разница Луне,
Кто влез ужом в чужие двери,
Пока ты шлёпал по войне?
Епископ.
Не верьте этим извращенцам
С мозгами наперекосяк,
Они плуты и многоженцы,
Соврать любой из них мастак!
Есть путь один убогим, сирым --
Знаменье крестное творя,
Уйти из суетного мира
В духовный мир монастыря.
Милорд, я подвожу итоги:
Оставьте дом свой и жену,
И жертвуйте на благо бога
В боях добытую казну!
Повествование.
Я обрываю нить повествований,
Мной вяжется последняя петля.
Вернулся крестоносец из скитаний,
Сошёл на берег молча с корабля.
В угоду тем, кто от трагедий вянет,
Чурается слезинки на щеке,
Я мир освобождаю от страданий,
От плача по отрубленной руке.
Никто десницу не вернёт на место
И остального тоже не вернёт.
Я поболтал за рюмочкой с Гефестом,
Он мне сказал, что членов не куёт.
С ранением смирился бедолага.
Гинерву выедает непокой.
Кудрявый Том в штанине точит шпагу
То правою, то левою рукой.
Похож на тетиву от самострела
Весёлый Дик -- нажмите на курок --
Вонзятся стрелы в трепетное тело,
Где заживают язвы между ног.
Отец дремуч, как леший на подхвате
У злых кикимор в Шервудском лесу,
Он бороду ручищами лопатит,
Терзает бородавку на носу.
Но для чего заквашивать бодягу?
Чему бывать, того не миновать!
Гинерва Тому заточила шпагу
И Дик нажал курок, ядрёна мать!
Племянники полезли из Гинервы,
Король доволен -- рыцари растут!
Есть в Ланселоте скрытые резервы,
Он, видимо, прикидывался, плут!
И я не лезу за канву событий --
Греми словами или не греми,
Не любит пустоту по Демокриту
Природа наша, чёрт её возьми!
Отец довольно руки потирает,
Ухмылку пряча в сивой бороде:
Да, свято место пусто не бывает,
Особо, если место в борозде!
Достаточно мне ёрничать, пожалуй!
И, чтоб балладу подвести к концу,
Мать рыцаря берёт одну из скалок,
Сейчас орехи выпадут отцу...
Автор.
Я лежу на свежей травке
Возле теплотрассы --
Отдавили ногу в давке
У билетной кассы.
Я на поезд торопился,
Опоздал немного,
За вагон не зацепился,
Ну и слава богу!
Ничего я не имею
Против Ланселота
И на солнышке балдею --
Очень жить охота!
Супруга автора.
И чего ты развалился
Как пенёк трухлявый?
Лучше взял бы да побрился
Строго по уставу!
Я к твоей небритой роже
Не подсяду ближе,
Свой товар не растаможу,
Гордость не унижу!
Если так, промежду прочим,
Без чужого глаза,
То позволю этой ночью,
Но не боле раза!
2003г.