Лев Аксельруд
http://www.stihi.ru/avtor/mantur
ПИСКАРЁВСКОЕ
Гранитные плиты
на братских могилах.
Тяжёлые плиты.
Убитые голодом,
тысячи жизней
здесь были зарыты.
Живые цветы...
Их на камень кладёт
приходящее лето.
На кромке плиты
рядом с красной гвоздикою
вижу конфету.
В обёртке она.
Запелёнутый крик.
Видно, чей-то ребёнок
под этим гранитом
лежит незабытый
среди погребённых.
В годину блокады
он грезил о сладком,
но так и не дожил
до малости этой,
сейчас прикорнувшей
на каменном ложе.
Гранитные плиты
на братских могилах.
Тяжёлые плиты.
Убитые голодом,
тысячи жизней
здесь были зарыты.
Нет, временем
горечь войны не избыть:
уж которое лето
на эту могилу приносят конфеты,
приносят конфеты...
Ленинград, 1968
ВВЕРХ КОРНЯМИ
Средь косматых деревьев
в старинном кладбищенском парке,
где в ожогах земля,
где могильные камни в упадке,
вижу вербу, чьи ветви
застыли в неистовых корчах.
А под ними, в тени,
то ль воронка, то ль бывший окопчик.
Впрочем, дереву помнится
вспашка последнего боя.
Вверх корнями оно
перевёрнуто было войною.
И, земли горьковатой хлебнув,
стала корнем вершина.
Жить! Так хочется жить!
Что-то в горле моём запершило.
Калининград, 1968
22 ИЮНЯ
Что ж, время постаралось, окружив
послевоенным поколеньем ив
воронки эти – тихие озёрца.
Но мелкие осколки в глубине,
как осы, оживают по весне,
и боль взрывной волной наружу рвётся.
Воронки, словно кратеры, круглы,
и, вырываясь из упругой мглы,
над ними, как дымы, клубятся ивы.
А завтра самый долгий день в году,
и я всегда его явленье жду
с тревогою. быть может, и наивной.
Калининград, 1967