Я не помню дня нашего знакомства, да и было ли оно официальным, не знаю. Он жил на другой стороне улицы в соседнем доме. Кирпичное строение с серой шиферной крышей внешне не представляло ничего необычного. Цоколь дома быль немного преувеличен, не так как у остальных жителей нашей улицы. Это позволяло видеть веранду и кухню, когда дверь была открыта. Его жилище напоминало саманный барак в советский период. Пожелтевшая от времени известь на стенах, календарь за прошлый год с Буддой и засаленная разноцветная скатерть. Одного взгляда внутрь дома мне хватало, чтобы почувствовать отвращение и любопытство. Во дворе у него всегда было грязно и дурно пахло. Стая уток и куриц устраивали страшное месиво из чернозема и песка. Все это создавало впечатление обреченности и даже ужаса. Он редко бывал дома. Иногда залезал на огромное старое дерево грецкого ореха и смотрел на всех сверху вниз.
Мама мне рассказывала, что его бабушка цыганка. Это было очень похоже на правду. Сколько я помню эту женщину, на ней всегда был один и тот же шелковый халат, голова была покрыта платком с длинной черной бахромой, а на ушах висели золотые серьги в виде больших широких колец. Ее дочь, мама моего соседа, казалось, всегда была на сносях. Он был самым старшим из троих детей и, пожалуй, самым непохожим на свое семейство. Его назвали в честь прадеда Анатолий. Но для нас он был просто Толиком.
Вся моя улица говорила о его семье, как о неблагополучной. За обыкновенное мальчишеское хулиганство в школе учителя выносили приговор Толику: «Да, по тебе тюрьма плачет!» В ответ он только ухмылялся и продолжал шутить над одноклассниками. В отличие от него я была отличницей и совершенно не общалась с двоечниками. По этому, когда папа узнал о моей дружбе с Толиком, он значительно сократил время моих прогулок на улице. Но нет ничего желаннее, чем запретное. И мы тайком ухитрялись вырываться «на волю».
Я не помню, был ли он красивым мальчиком. Но это было и не важно. Он обладал какой-то тайной, разгадать которую я никак не могла. Толик был довольно смуглым, а летом его кожа становилась ежевичного цвета. Голубые глаза совершенно не сочетались с его смолянистыми кудрями. Он любил бегать босиком, а я только удивлялась, как он мог не поранить ноги.
Многие соседские ребята пренебрегали дружбой с Толиком. То ли из-за предрассудков их родителей, то ли из зависти к его безграничной свободе. Семья Толика совершенно не интересовалась им. Он часто ночевал у реки в траве, укрывшись старым одеялом, которое я вытащила для него с чердака. При любой возможности я угощала Толика домашними пирожками и варениками с вишней. Это сейчас мне жаль этого мальчика. С годами поняла, как страшно быть чужим среди своих. Тогда же искренне восхищалась его храбростью и независимостью от воспитателей.
То лето было безоблачным и невыносимо жарким. Я проводила каникулы дома. Пока мама с папой работали, мне удавалось погулять с моим другом. После обеда неожиданно, словно маленькое чудо пошел летний дождь. Крупные теплые капли стекали по нашим щекам, а мы смеялись от счастья. Рядом показалась яркая радуга, такой я никогда больше не видела. Как будто мы могли дотронуться до нее рукой. Впервые, сняв летние босоножки, я босиком бегала по лужам, растирая брызги по лицу. Взявшись за руки мы закружились с Толиком. От избытка чувств захватывало дух. А мы парили надо всем, что отягощало детские души. Плюхнувшись в лужу, решили отдышаться. Вдруг я увидела приближающуюся папину машину и, не успев попрощаться, стрелой метнулась домой. Толик лишь крикнул в след: «До вечера!».
Отец увидел меня мокрой, грязной, с раскрасневшимися щеками. Наказание было жестоким – целую неделю сидеть дома и читать книги, заданные учителем литературы на лето. От досады, я прорыдала всю ночь.
На следующий день я случайно услышала диалог родителей. Мама рассказывала о том, что соседнего мальчишку ночью в 10 километрах от дома сбила машина. Водитель скрылся с места преступления. На вопрос папы, какого именно мальчика, я услышала: « Толика из углового дома».
На следующей день моего друга похоронили. Я не проронила не одной слезинки. Я просто представляла, что Толик обрел покой. Теперь у него наверняка есть собственный дом, где его всегда ждут и любят.
А родители моего друга даже не подали заявление в милицию, с просьбой о розыске убийцы сына. Только после этого мама Толика родила сына, а позже дочку… мертвыми.