Когда в конце окоп опять виднеется тупик,
Я постоянно задаюсь вопросом.
На чей-то труп сажусь в короткий миг,
И хлюпаю разбитым носом
Как мне быть, что мне делать?
Сидеть в партере дожидаться ли конца,
И в изумлении после встать,
Овации вливая разрывать сердца?
А может мне подняться, стать актером?
Примерить маску, расправить крылья?
Вдоволь посмеявшись покинуть дом?
И не ища конца поставить гром.
Вставая в ряд в сияющих доспехах!
С окровавленным клинком
На перевес с собой, преодолевая страх,
Врываться в обездушенную массу!
С криком доблестным, сияющим оскалом!
Сраженным призрачной стрелой идти ко сну,
Кидая алый след на чистую расу,
И говоря потом что все мы за страну.
И обойдя незримую преграду,
К окну единственной любви,
Пропев последнюю балладу,
Споткнутся в собственной крови.
Лететь года, за миг пытаясь
Прогнать все то, что было зря…
Рукой ободранной цепляюсь
Второй сгоняю воробья.
Можно и о детях в скользь сказать.
Малышку в белом воспитать,
В миру у смертных возвышаться,
За то что опорочат не боятся.
Малышку в черном, посадить за книжку,
Пусть походит хоть на мышку.
Дать и мудрости и знаний,
Чтоб не осталась вечно крайней.
А мальчишке дать закон.
Пусть ведет по жизни он,
Двух сестер и тех кто нам,
Помогает тут и там.
А в конце пути осесть,
Познать все тайны мира,
Понять что все незримо, слезть
С проложенных путей сказав,
Что нахватает вам такую малость:
Вы не достигните высот солгав,
Хоть раз споткнувшись и упав...
Осталось вам лишь только пасть…
Грядет иное поколенье,
Сменяются сыны,
И на такое извращенье,
Найдутся новые умы.