Ведь народу не надо – в хоромах,
были б крыша, да тёплый подвал…
Архитектор был парень – не промах
и с коробки меня срисовал…
Я – мечта, обращённая к небу…
Осчастливить – не плох мой удел –
всех, кто предан, не значится, не был,
не замечен, не знал, не имел…
Что ж с того, что стена кривовата,
Но зато – социальный стандарт…
Не для всех – нестандартность, ребята…
Это ж чуждый буржуйский азарт –
вензеля, колоннады и арки
где ни попадя сдуру лепить…
Я же стиль неизведанной марки
должен видом своим воплотить.
Благодарность далёких потомков
ждать за вольности окон косых,
и в веках простоять без обломков –
верх надёжности линий простых…
Чтобы дети к отцам возвращались,
удивления множа предел…
Посмотри, мол, отец, как старались
те, кто строил и думать посмел,
что излишество – смерть для искусства,
а эстетика – яд для творца…
И слеза восхищённого чувства –
пеленой по глазам у юнца…
Но чего-то в верхах не сложилось,
в канцеляриях там не срослось –
из мешка, где припрятали шило,
вдруг достали заржавленный гвоздь…
Я стою скоро пятый десяток,
но не встретилось счастье в глазах…
Кто же кинул всех гладкостью взяток,
Что, кому он хотел доказать?
Где теперь повзрослевшие дети
поколения первых жильцов?
Здесь их нет, а развалины эти -
крест-приют одряхлевших отцов…
Жалкий вид - не для слабой натуры.
От цепной тошноты не сбежать –
Рвёт законами архитектуры
Как рекой, обращённою вспять.