Черепаховый гребень в смоли волос,
из-под век, словно вишни, мерцают зрачки,
тайной вязью йероглифов выстлан утес,
и на плечи садятся в саду светлячки.
Шелк шуршит от шагов в вихре желтых песков,
белоснежная кожа, лиловый ирис;
мелодично вплетаются в бег облаков
запах терпкого чая и белый нарцыс.
Не тревожь этот сон,
дай умерить тоску
и в цветущей стране
пробежать по песку,
не оставив следов,
пролететь на заре
сквозь безмолвность сосны
в золотом янтаре.
Не тревожь этот сон,
отгони суету
и цветы дикой вишни
наполнят мечту.
Сложен зонт, нет дождя – лишь недавно прошел,
блёстки капель на зелени листьев и трав,
разбиваются волны, стекая за мол,
будто пряча лицо за широкий рукав.
А тропинка бежит меж больших валунов,
там, где дремлет в тиши, как игрушечный, храм,
разрывая в душе вековечность оков,
заживляя рубцы кровоточащих ран.
Не тревожь этот сон,
в чашу высыпан рис,
белоснежный, пушистый,
как утренний бриз.
За бумажною ширмой
звучит сямисэн,
пляшут тени изящною
древностью сцен.
Не тревожь этот сон,
отгони суету
и цветы дикой вишни
заглянут в мечту.