Сам дурак – не верил басням ни по полной, ни слегка,
Сказок не было прекрасней, чем про Ваню-дурака.
Немудреные сюжеты предсказуемо легки –
Сказок не было и нету, только быль и дураки.
Были яблочко на блюде и журавлик вдалеке, -
Сам-дурак выходит в люди в королевском колпаке.
Всенижайшие поклоны узаконят торжество –
Как нарядны панталоны у величества его!
Сказ, нанизанный на спицу, - только горы да горбы,
И чего тебе не спится, злое дитятко толпы?
Царь-надежа брови хмурит, прогневить кормильца – чур!..
То в миру, бывало, дурень, а над миром – самодур.
Что-то сказочник прохлопал – царь в палатах, да не тот,
Суеверные холопы обзаглядывались в рот.
Хоть и зарятся с опаской, но за батюшку умрут, -
Это присказка, не сказка, сказка тут не ко двору.
Безголосую схоронят, обзавешают чадрой,
Сладко, дитятко, на троне, хоть и колется порой.
Но насижено-нагрето, от добра ли до добра?..
Сказок не было и нету и не надо ни хера.
**
Все закончится быстро обрывками точеных ляс,
Сказки прожиты, друг, перед нами счастливая Лета.
Альма-матер махнет на прощание волчьим билетом,
И задраются люки, и время отчалит без нас.
В преднамеренном тождестве черных и белых шаров
Все бывало не так, и, пожалуй, едва ли бывало.
Ты вернешься не раз и расскажешь свою Калевалу
О прекрасных героях однажды погибших миров.
Если брошены камни, не всякий под силу поднять, -
Мы по-новому живы и, верно, по-новому биты.
Не спеши, ты уже не успеешь сорваться с орбиты,
По которой твоя кинолента раскрутится вспять.
Развернется змеей на десятки ничтожных побед,
На нелепые страхи, на оторопь ложного хода.
Все закончится быстро – сирена, массаж, электроды,
Констатация, вскрытие, справка и волчий билет.
**
когда ты сдохнешь не ладной миной
оф-лайна, просто плохой игрой,
и голосистей других поминок
уснет язвительный телефон,
а те, кто множил твои печали,
все так же будут играть тобой
слегка дурашливым «мы не знали»
и зло-лирическим «эка вон…»
твой час приблизит чужую зрелость,
живя бродягой, уйдешь царем,
кому-то чуялось, но не смелось
поверить брызгам дурных примет,
а кто-то скажет, что жить хреново,
и мы когда-нибудь все умрем,
и будет верить в живое слово,
но ты-то знаешь, что слова нет.
что, может, было, но ты-то не был,
а бог покинул твои края.
и слово кукишем сложишь небу,
лелея вышний переполох.
когда ты сдохнешь, сотрется ниша,
покровом тая и не тая,
что ты лишь отблеск грядущей вспышки,
когда ты сдохнешь… пока не сдох.
**
Дурак, прогремевший в грядущем событии,
Бьется лбом, осеняет себя крестами.
А звезда не нуждается в нервных зрителях,
Глотающих воздух почерневшими ртами.
И привычка падать с крыши на крышу
Хрустит и крошится под сапогами,
Ведь звезды не любят мечтать о возвышенном
И плакать о недосягаемом.
**
Плачь до упаду, покуда хватает сил, -
Исстари слезы читались как добрый знак.
Плачь, что не выпросил, выпросив – не просил,
Тщетно! Счастливого плача тебе, дурак.
Плачь, если можешь, - таинственный мир глупца
Держит без света вернее крепчайших пут.
Мальчиком добрым, маманиным /без отца/
Выбредешь из тумана на ту тропу.
Сказку страданий – не странствий, за медный грош,
За премиальные, за годовой оклад.
Что тебе тропы, куда ты, дурак, идешь,
В проклятый час отцепившись от подола?
Узкие тропы небрежно сведя рукой
В пеструю ленту быта – желал? Изволь!
Ваня-Ванюша, откуда ты, брат, такой
По миру выпущен болью на нашу боль?
Батька неласков, он нынче совсем хмельной,
Мрачен его наряд, а глаза ясны.
Хочешь, красавица будет тебе женой?
Только верни ей право не видеть сны.
Знать и не ведать, безбедно владеть толпой,
Руку дающего вдрызг не рубить… пока.
Плачь, если можешь. Не можешь? Тогда повой
Злую осанну мудрости дурака.