ЯС, НО... Записки дилетанта
Галина Стручалина
О море и Адониевом стихе.
Нет, речь не о Средиземном, не о Чёрном и даже не о Японском море. Речь о той самой море, на которой построено античное стихосложение, и соответственно, все, заимствованные нами, стихотворные размеры, в том числе и дактиль, и хорей, и ямб, ставшие основой японского сонета.
Мора (лат. mora – промежуток времени, пауза), по определению – нормальная продолжительность краткого слога, самая малая единица счёта в стихе. Все остальные единицы кратны море. Например:
1 краткий слог = 1 мора
1 долгий слог = 2 моры
Стопа ямба (1 краткий +1 долгий) =3 моры
Стопа хорея (1 долгий+1 краткий) = 3 моры
Стопа дактиля (1 долгий +2 кратких) = 4 моры, и т.д.
Мора – в лингвистике единица меньшая, чем слог. Это обстоятельство позволило известному учёному-востоковеду, автору системы перевода звуков и слогов японской речи в кириллицу, Е.Д. Поливанову утверждать, что в японском языке минимальная психологически ощущаемая и фонологически важная единица – не звук, не слог, а именно мора. С точки зрения Поливанова «японская мора» – слог с кратким гласным или просто один краткий гласный, или даже один согласный (например, когда один согласный произносится долго, как бы раздваиваясь). Слог с долгим гласным представляется сочетанием двух мор. Так, слово «Япония», в иероглифическом письме обозначающееся двумя знаками, насчитывает 4 моры: «Ни-п-по-н».
В русском языке долгий слог традиционно связан с ударением, в японском и древнегреческом такое понятие ударения отсутствует.
Если математически перевести в моры классическое хайку, получаем: 7+10+7, катрен "обычного" ЯСа в морах: 10+7+10+7.
А теперь обратимся к одному из логаэдов, то есть смешанных размеров античной лирики, Адониеву стиху, использовавшемуся для гимнов, посвященных Адонису, и запечатлённому в сапфической строфе: –UU–U... Постойте, разве это не первая строка хайку? А вот это: –UU–UU–, строфы катрена ЯСа или середина хайку, или то, что в литературной энциклопедии называется хориямбом?..
-------------------------------------
Об иероглифах и японской азбуке
Как известно, иероглифы в Японию пришли из Китая. Но не все знаки, употребляемые при письме, являются китайскими иероглифами («кандзи» или «канджи»), многие из них – слоги исконных, японских, слоговых азбук, общее название которым «кана». Некоторые слоги кана «служебные» – осуществляют морфологические связи в предложении. Такие слоги называются окуригана («сопровождающая кана»), они являются суффиксами, отражающими время, категорию вежливости, помогают изменять формы прилагательных и глаголов, несут и другие словообразующие нагрузки. Допустим, если в японском языке один и тот же китайский иероглиф читается по-разному, чтобы избежать затруднений, рядом с ним пишут специальный значок-ключ из азбуки «хирагана». Такой значок является слогом, а не «молчащей буквой». Другие значки хираганы заменяют иероглифы, неизвестные читателю или пишущему. Эта кана известна ещё как «женское письмо», поскольку в старые времена ею пользовались женщины, не получавшие углублённого образования. Значки хираганы округлы.
Другая кана – «катикана» используется для написания слов, заимствованных из всех прочих языков, кроме китайского и корейского, для создания логического ударения (то, что выполняется изменением шрифта в европейских текстах), а также для пояснения звучания некоторых иероглифов (фуригана); значки катиканы угловаты. Символы катиканы и хираганы могут напоминать и заменять друг друга, по написанию же полностью совпадает лишь один знак. В поэзии хайку все знаки – и «кандзи», и «кана» присутствуют.
Слоги хираганы выражают одну мору (в том числе есть значок и для согласного), один иероглиф в японском произношении может включать несколько слогов (тем более мор), не так, как в китайском, где один, и только один слог. Таким образом, в реальном хайку иероглифов может быть меньше, чем 17. Записывая их и значки азбук в строчку или в столбец, японский хайдзин заботился об общем количестве слогов. Если бы ему пришла в голову мысль разбить их на три строки в соответствии со звучанием (или по количеству мор), выяснилось бы, что в строчке может быть не 5, а, скажем, 4 иероглифа, не 7, а 5 или даже 3!
Следует помнить также, что иероглиф обозначает не слово, а понятие. То, что в другом языке может быть выражено словосочетанием или даже более длинными конструкциями, любовно записывалось и записывается с помощью графем – частей, из которых состоит иероглиф. Графемы имеют своё собственное значение, из этих частных значений складывается общий смысл, некоторые имеют и произношение, и даже могут выступать в роли отдельного иероглифа. Один составной иероглиф мог включать от двух до 10-15 графем! Иногда, если лимит мор был исчерпан, а сказать поэту ещё что-то хотелось, он вписывал необходимые, по его мнению, графемы в уже существующие иероглифы, и тем самым обогащал текст нюансами, видимыми лишь читателю, но недоступными слушателю.
--------------------------------
О китайском слоге и вообще о китайских стихах
Приличный японский аристократ, учёный монах, самурай или девица ойран из самого дорогого заведения Ёсивары не только изучали классическую китайскую литературу и поэзию, но и упражнялись в китайском стихосложении. Это не удивительно: первые значительные литературные памятники «Кодзики», «Нихон сёки», «Манъёсю» были написаны на китайском.
Какие образцы видели японские читатели перед собою? Они видели народные или квази-народные песни – юэфу, стилизации под песенное творчество гунтиши, цы – своеобразный городской и авторский романс, сложенные на уже существующие мелодии. Ритмика этих стихов была подчинена музыкальной ритмике, в строке могло быть три, четыре или более иероглифов, были рефрены, повторы отдельных частей, переменный размер, и вообще присутствовало большое ритмическое разнообразие текста.
Они видели четверостишия (цзюэцзюй, «усечённые строфы») и восьмистишия («люйши») в каждой строчке которых иероглифов было 5 (пятисложные) или 7 (семисложные). О да, столь любезное нам число! Но слогов в строчке с пятью иероглифами было 5, ни как не больше или меньше, как в японском, а в семисловном стихотворении только 7. Ровные столбики и квадратики. Никаких служебных иероглифов (которые в современном китайском, да и в древнем разговорных языках, есть и были)! В старинном литературном языке «вэньянь», на котором они обязаны были сочинять, господствовали особые правила. Следовало соблюдать восемь пунктов правила о последовательности тонов, правило о цезуре, разделяющей строку в соотношении 4+3 или 2+3, и сочинять в рифму, то есть, чтобы рифмовались 1, 2, 4 строки в четверостишии и четные в восьмистишии. Рифма определялась по одинаковости тона, гласному и конечному согласному последнего слога строки.
Здесь необходимо сделать небольшую остановку и пояснить, что такое китайский слог.
Фонетически этот язык беднее европейских языков, создать произвольную комбинацию из звуков в нём нельзя. Нельзя поставить подряд два согласных, не все инициали (начальные согласные) и финали (всё, что идёт после инициали) сочетаются между собой, если слог оканчивается на согласный, он может оканчиваться только на –n (-нь) или –ng (-н).
Слогов в общегосударственном китайском, «путунхуа», чуть более четырёхсот, а иероглифов десятки тысяч.
Зато в китайском слоге уютно чувствуют себя дифтонги и даже трифтонги. Две гласные (медиаль и слогообразующая), каждая из которых обозначена отдельной латинской буквой в системе «пиньинь» (это такая система романизации китайского, употребляемая в самом Китае, по ней дети в садах и школах учатся читать), но не всегда отражена в системе Палладия (это наша транскрипция в кириллицу). В дифтонге основной звук (слогообразующий) всегда произносится сильно, другой (медиаль) – слабо и кратко. В случае с дифтонгами понятие слога у русских и китайцев разное.
Каждый слог китайского языка имеет 4 варианта произнесения, так называемые тоны: нейтральный, восходящий, нисходяще-восходящий и нисходящий. Из-за этого язык называют музыкальным. Учёные придерживаются разных мнений по поводу того, какой из слогов считать коротким, а какой длинным, утвердилась точка зрения синолога Т.П. Задоенко, по учебнику которой в Советском Союзе и в современной России выучилось немало китаеведов и переводчиков, что стоит считать краткими 1-й и 4-й, т.е. нейтральный и нисходящий, а долгими 2-й и 3-й, то есть восходящий и нисходяще-восходящий. В этом случае две гласные, входящие в один слог, если он произносится нейтрально или с понижением интонации, как бы «налезают» одна на другую, сжимаются, а если слог произнесён с повышением интонации либо сначала с понижением, а затем с повышением – растягиваются. Таким образом, краткий китайский слог равен море, долгий – двум, не зависимо от того, сколько гласных в нём присутствует.
А теперь припомним, что, переняв античное термины стихосложения, европейские языки не смогли освоить музыкальных отношений, имевших место в древнегреческом языке, не сохранил их и современный греческий. В русской школе чтения древнегреческой поэзии принято считать восходящий слог долгим и ударным, нисходящий – коротким и безударным.
Итак, сочиняли на вэньяне. Это был письменный язык, хотя сама китайская поэзия благодаря своей музыкальности и наличию рифм предназначалась для того, чтобы её декламировать нараспев.
Чем, по большому счёту, отличался от простого разговорного языка вэньянь? Во-первых, как уже было сказано, в нём отсутствовали служебные иероглифы и вообще опускались те части предложения, о которых можно судить по контексту, отсутствовал и глагол-связка «быть». Во-вторых, в литературном языке преобладали односложные слова, тогда как в разговорном, особенно современном китайском, преобладают двусложные (обозначаемые двумя иероглифами). В-третьих, слова легко меняли свою принадлежность к той или иной части речи, это позволяло читать их многозначно. Особенности вэньяня делали нетрудным его понимание для японских любителей поэзии, не знающих разговорного китайского, при условии, что те обладали хорошей эрудицией и большим словарно-иероглифическим запасом.
Вэньянь был насыщен аллюзиями, стихи на этом языке полны реминисценций, хорошим тоном считалось, чтобы срединные строфы каким-то образом перекликались по смыслу, а какой-либо элемент отсылал просвещённого читателя или слушателя к произведению знаменитого поэта-предшественника. В японской литературе и затем в русской рэнга этот приём стал известен как хонкадори.
Широко применялась в старинных стихах и эпанострофа: повторы слогов, слов и иероглифов на стыке строк (конец одной – начало другой) и в их середине, смежная рифма наряду со сквозной, а также повторяющийся знак в пределах отрывка или всего произведения (кольцо строфы или большое кольцо).
-------------------------
Мост на другую сторону, или Выводы
Корни японского сонета, при желании ищущего и наличии у него Интернета можно найти не только в Японии и в Западной Европе, как это следует из названия литературного гибрида. Созданный в России, как оказалось, ЯС имеет тесные связи с древними цивилизациями Китая и Балкан, где развитая авторская поэзия существовала уже до нашей и в начале нашей эры.
«Запад есть Запад, Восток есть Восток, и им не сойтись никогда»... Мосты меж разных культурных пространств, которые всё строит и строит Россия, – с упорством и постоянством, из века в век, учась и заимствуя, перерабатывая и синтезируя, без планов и чертежей, со своей гениальной интуицией и феноменальным «авось» – не они ли заслуживают право войти в число чудес света, даже если протяжённость иных всего десять строк?