Моя душа в заметных шрамах,
Она сама жива едва.
И словно плохонький подранок,
Что не сгодился для стола.
Зачем ты взял её в ладони?
Согрел, лечил, переживал?
Ведь ты и сам был тоже болен,
А ты всё пел да пеленал.
Зачем всё это? Как ни странно,
Душа вдруг стала оживать
И, забывая стылость в ранах,
Старалась жить и подпевать.
Птенец окреп в твоих ладонях,
Он расправляет два крыла.
Глядя в глаза, он что-то понял.
И не найдя в себе слова,
Вот так, надёжно и весомо
На грудь твою клонится голова