Воробей, горделивая птица,
что ты вьешься, чему же ты рад?
Нечто, взял годовую наличность,
грабанув с утречка зоосад?
Налетел, хищно крылья расправил,
отомкнул хитрым клювом замок,
и, в слезах крокодила оставив,
крокодиловый спёр кошелёк.
Растоптал право римское птичье,
ты орлицу развёл на бобах –
с ней, поправ видовые отличия,
порезвился на птичьих правах.
Разбежалась, теряя калоши,
пожилая пингвинья семья,
и пржевальская жвачная лошадь
оживилась, овёс не жуя.
Неспроста все еноты полощут
воровские твои жития,
и сороки диктуют построчно
репортаж про тебя, воробья.
Полевая овсяная пайка
ожидает тебя впереди,
почирикал – и двигай давай-ка,
порезвился – и мимо лети.
Дочирикаешься – приголубит
вороненый вороний конвой,
и судьба разыграется в бубен
над кудрявой твоей головой.
Вот тогда, от трудов и стараний,
в праздной стае пропащих пичуг,
пряча сладкую фигу в кармане,
может статься – и я полечу.