Давно это было, лет двадцать назад.
Я ехал на поезде в Калининград,
В последнем вагоне на полке лежал,
Как все пассажиры я крепким сном спал.
Болтало состав, долгим был перегон,
И на вираже отцепился вагон.
Наутро тревогу поднял проводник,
Вагон отогнали в какой-то тупик.
Решил проводник, что он сделал, что мог,
И, водочки выпив, на полку залег.
Встают пассажиры – вот казус какой!
Не движется поезд ни час, ни другой.
Курить кто-то вышел, глядит – что за бред,
Ни локомотива, ни поезда нет.
Вагон в тупике, одинокий, как перст,
И станции нет, только рельсы, да лес.
Немедленно кинулись к проводнику.
В дрезину он пьяный, лежит на боку,
Нечленораздельно бормочет: «Сейчас,
Прицепят куда-нибудь к поезду нас.
Имейте, ребята, терпенья чуток».
И в нос засвистел, как в железный свисток.
И мы разошлись по купе тихо ждать,
Поесть, почитать или просто поспать.
Вот сутки прошли, нет движенья пока,
Не видели мы даже товарняка.
Ни света, ни связи, воды тоже нет.
Собрали тогда пассажирский совет.
Один заявил: «Надо к людям идти
По рельсам, тогда не собьемся с пути».
Второй произнес: «Не пойдем, будем ждать.
Не принято в нашей стране покидать
В несчастье людей. Знаю, помощь идет.
За нами состав непременно придет!»
А третий сказал: «Надо лес поджигать,
Чтоб о беде нашей сигналы подать».
Кричали мы долго, аж до хрипоты,
Но выбор не сделали до темноты.
И тут проводник протрезвел,молвил он:
«Ребята, давайте обратно в вагон.
Мы окна закроем и будем стучать
Ногами об пол и вагон наш качать.
И думать, что едем вперед и вперед.
И станет нам легче и время пройдет.
И утро настанет, а там и бог даст,
Изменится что-то на свете для нас».
Итак, мы поехали. В мыслях пока.
Надеясь, что движемся наверняка,
Но медленно, к цели желанной своей.
Представишь ее – и дела веселей.
Неделя прошла, мы качаем вагон,
Не падаем духом. Отрыли перрон,
Как будто на станции, ходим гулять.
И месяц прошел. Кто-то начал роптать,
Народ подбивать выйти митинговать.
Курс, дескать, неверен - пора поменять.
В зародыше бунт погасил проводник,
Он с массами в прошлом общаться привык.
«Согласен, был правильно поднят вопрос.
Допущен, действительно, был перекос.
Пора к переменам движенье начать.
Молчали мы зря, теперь будем кричать.
Откроем в купе окна все широко,
И грудью вдохнем бесконечно легко.
Свободу себе в выраженьях даем.
Отныне по-новому мы заживем!»
Вот так совершили мы переворот,
Все настежь – и вот, кто поет, кто орет.
А кто матерится, кто сказочки врет.
И кажется нам, что мы едем вперед.
И так пролетели и год, и другой,
А помощь за нами, увы, ни ногой.
А нам все равно, уж народ попривык.
Всех стран нам милее любимый тупик.
Его покидать мы уже не хотим,
Качаем вагон, то кричим, то молчим.
И в мыслях мы едем куда-то туда,
Куда ни прибыть никаким поездам.
Стал наш проводник настоящим вождем,
Нам с ним никакая беда нипочем.
Он все объяснит, курс изменит, и вот –
Мы верной дорогой не едем вперед.
И, честное слово, я сам давно рад,
Что я не доехал тогда в Ленинград.
А, может быть, ехал я в Калининград,
Или в Ашхабад, или в Ленинабад.
Намного спокойней сидеть в стороне.
И нам наплевать, что случилось в стране.
Вагон заржавел, но он наш родной дом,
Не любим менять мы пейзаж за окном.
А если, не дай бог, придет паровоз
За нами, мы пустим его под откос.
И будет он напоминаньем лежать,
Чтоб с курса никто не посмел нас сбивать.