Наша память качнула море:
Штиль покоя и равнодушия,
Созерцание вод немое,
Искры солнечных бликов, послушные
Глади дышащего исполина,
Вполовину, затем в три четверти,
Вдох и выдох полною грудью;
С шумом, грохотом в скалы, вдребезги
На сто тысяч капель хрусталиков,
Как глаза твои свет излучающие...
Я увидел тебя и стало мне
Непокойно, томительно- радостно.
Ты меня не узнала за годами,
За дорогами, за расстояньями...
Ах, как молоды были, как молоды
Наши лица, сердца и мечтания!
Времена те уплыли, и стали мы
Чуть мудрее и чуть реальнее,
Хладнокровней, скупее и правильнее,
Чуть расчетливее, чуть подавленнее.
Но глаза, что пыталась упрятать ты,
То ладонью от солнца обманчиво,
То головкой склоняясь нечаянно,
Будто чем-то всерьез озадачена,
Выдавали игру чисто женскую:
В ней искала мгновенья касания
Черт моих – глаз и губ, одеяния
Чуть небрежного, летне-воскресного.
Я условия принял и понял,
Но мой взгляд был смелей и настойчивей.
Вот когда глаз твоих изумлённость
Отразила мою беззастенчивость.
Здесь ты замерла – миг ожидания,
Узнавания и растерянности.
Улыбнулась и
«Здравствуйте, Даня!» –
Прозвучало легко и естественно.
Стук колес – монотонная жалоба.
Поезд будто спешил к расставанию.
Вопреки всем моим ожиданиям,
Ты сошла на перрон. А название
Не успел рассмотреть, как ни странно, я.
И в пустое пространство потеряно,
До невидимости сплошного тумана,
Всматривался, ложились тени,
На пустующее место дивана.
Солнце больше не било в стёкла,
Но часы протекали, как годы.
Знал, наверное, скоро полдень,
Скоро три, скоро шесть… и в восемь
Выйду в город июльский, теплый.
И пойду перспективой Невской,
Вспоминая глаза и губы,
и слова, что так зримо витали -
ты, подумав, о них промолчала,
а прочесть оказалось нетрудно.