"Ловят, и топят, и бьют...
Где у них совесть?"
(Н. Некрасов, «Дедушка Мазай…»).
Есть миф о днях уездного потопа.
Старик зверей спасал – не сосчитать!
На деле же – Великая Охота,
искусство вдохновенно убивать.
Светлеет ум, а кровь, густея, стынет.
Неверен глаз – так оптика точна.
И ширь степей становится пустынней,
отчётливее в пущах тишина.
Добит бизон. Куниц вот-вот прикончат.
И мир наш – коммуналка бытия –
не о пощаде молит, а пророчит:
"Да не возлюбит нищая земля!".
Всё тише стоны загнанных оленей.
Всё горше слёзы чудо-глухаря.
…Я сам из тех,
кто встал бы на колени
в мольбе за долю лучшую зверья.
Мне выпало увидеть клан медвежий,
потом – бобра в объятиях ручья.
Но тем же лесом двигались небрежно
рабы и повелители ружья.
И говорили у огней привальных,
мол: «Дичи, как бывало, не добыть!».
Под тяжким колесом зодиакальным
лежали в торбах те, кому не жить.
Когда Луна сияет однобоко,
я вижу в маете холодных снов,
как горький смак великого порока
меняет суть пяти материков.
Мне снится, что закончена Охота
лишь с выстрелом в последнего зверька!
Под ноль
не обездвижена природа.
Под ноль
не обездушена –
пока…