***

Безназвания.
Помню, когда я был мальчишкой и жил с мамой и отчимом под Астраханью, в дельте Волги, между речками Царев и Балда, к нам приблудилась рыжая собачонка, которую звали Нескажу.
Она была несчастная такая и безобидная, и к ее хвосту соседские мальчишки любили привязывать пустую консервную банку. Банка билась о пыльную астраханскую землю, издавая ужасающий звон и грохот, и ошалевшая от ужаса Нескажу изо всех сил бежала к нашему спасительному крыльцу, где ее обычно и избавляли от страшного груза.
Не удивительно, что она нас любила, особенно меня и отчима, а также  нашу вторую собаку – грозного овчара по имени Тарзан, который всегда норовил за нее заступиться. Вот я и решил назвать свой новый сборник именно так, как вы видите– «Безназвания» и «Нескажу» в чем то сходные слова. А вдруг кто-нибудь пожалеет и прочтет. И заступится, примет в сердце эти строчки.
1.
Если встану я перед Богом,
Я скажу ему – Боже мой!
Я прямой не нашел дороги,
Я пришел к тебе по кривой.
Об ухабы ее спотыкался,
В темноте вместе с ней плутал,
Но, гляди–ка ты, – все ж добрался,
И  не все  в пути растерял.
Впрочем, в этом моей заслуги –
Ты же знаешь – совсем чуть-чуть:
Были б чуть забористей вьюги –
Занесло б ненадежный путь.
Ничего б я тогда не сделал,
Никуда бы не смог дойти…
Но не зря же мне ангел белый
Светлой кровью светил в пути.
4 января 2009
2.
Осенняя песенка
Чертополох и лебеда,
полынь пахучая…
И все же это не беда,
а дело случая,
Пройдут дожди, потом опять
Засветит солнышко.
Зачем кому-то оставлять, –
Допьем до донышка.

От остановки до второй
Без промедления.
А за окном пейзаж другой –
Печаль осенняя
На черной ветке желтый лист
Свободу празднует.
Ему то что – он желт и чист,
А мы – все разные.

Платочек неба голубой –
Остаток радости.
Ах, как нам хочется с тобой
Сбежать от старости.
Чертополох и лебеда,
Полынь пахучая.
Кому-то может и беда,
Нам – дело случая.
1 сентября 2006
3.
Озаренная солнцем, в венке из хмеля,
Ты мне приснилась сегодня  ночью.
Я не знаю, какая пошла неделя,
Только память забыть ни о чем не хочет.

Только память подбрасывает детали,
От которых на сердце тоска и смута
И двух слов с тобою мы не сказали,
А друг друга поняли почему-то.

А сейчас за окном опадают листья
И ложатся тяжестью мне на плечи,
Дождь осенний память мою зачистит,
А душе и крыть совершенно нечем.
8 ноября 2008
4.
Заснеженный ковыль на замерших полях,
Полночная звезда застыла над вертепом.
И в этот миг весь мой небеспричинный страх
Мне кажется чужим, постыдным и нелепым.

Искрящийся снежок летит на нас с небес
Скрипит земная ось, не заглушая Слова,
Поскольку Рождество есть чудо из чудес,
И неба благодать, и жизни всей основа.
5 января 2009
5.
А вот такую зиму я люблю:
Слетает снег отвесно на дорогу,
И плыть легко по небу кораблю
За пазухой у заспанного Бога.

И время плавно замедляет бег,
И воздух чист и бесконечно сладок,
Смиряется усталый человек, –
Разор ему не страшен и упадок.

Он просто рад, что слышит скрип шагов
По легкому, мерцающему снегу,
Что жизнь его не кончилась с разбегу,
А длится. И он к этому – готов.
16 января 2009
6.
Предчувствие дороги
Стук тревожный заблудившихся колес,
Вязь прерывистых и неглубоких снов,
Осторожно разгоняют тепловоз
Неуклюжих, неуверенных стихов.

И стучат, гремят натужно дизеля,
И гудок протяжный скрадывает ночь,
И со скрипом отдает себя земля,
Чтоб разлуке нашей нехотя помочь.

Мне знаком и этот стук и этот вой, –
Погружаясь с головой в привычный мир,
Я лежу на верхней полке боковой,
Ненавидящий дорогу пассажир.

Свет дежурный и безрадостен и сер,
И тоска никак не может отпустить,
И текут слова в подставленный размер
Бесконечного железного пути.
18 января 2009
7.
А. Королеву
Я переполнился болью и умер –
Болью чужой, не своей.
В моей голове одичавший зуммер
Пищал: не щади, убей!

Коломну впотьмах рассекали трамваи
На сотни неравных частей.
О, мертвая точка моя болевая,
Кто управиться с ней?

Из старого храма выходит с молебна
Оглохший, немой народ.
И грусть их сегодня тиха и целебна,
А  боль моя  – наоборот.

Куда  идти, за каким поворотом
Легче душе дышать?
Мне кажется лишней эта забота –
Будущее понять.
25 января 2009
8.
«Февраль. Достать чернил и плакать».
Б. Пастернак
Ноябрь чернильней февраля –
И снега нет, и день короче,
И содрогается земля
В предчувствии полярной ночи.

А что февраль? Порой капель
Гремит сквозь звонкие метели,
Терпенья нам хватает еле
Дождаться связки март-апрель.

Все меньше времени для сна,
И, чтоб мы пульс не урежали,
Нас кружит юная весна,
Ноябрь новый приближая.
28 января 2009


9.
Ирландская сказка
Оглянулся – а жизни нет,
Только где то мерцает свет,
И горит огнем бересклет
Да гудит за холмом волынка.

Гномы варят в пещерах эль,
Добавляя душистый хмель,
И паук, позабыв про цель,
Ткет напрасную паутинку.

Это просто другая жизнь, –
Лист резной над водой кружит,
Время чертит свои межи,
И за них нас с тобой уводит.

Над палитрою октября
Золотая встает заря,
Чтоб ни дня не пропало зря
Ни в душе, ни в природе.
29 января 2009

10.
Полупрозрачная строка, –
В ней крови нет, как нет и тела,
А то, что было – улетело
И дразнится издалека.

И мне ее не ухватить,
Не сжать, рукою не коснуться,
И легче, кажется, проснуться,
Чем этот сон кошмарный длить.

Но все же тщится голова
Сложить в какой-то кубик-рубик,
Чтоб поместились в тесный кубрик –
Все непослушные слова.

И эта странная игра
Все то, чем отличил тебя Создатель,
Но кто-то, нажимая выключатель,
Спокойно скажет: «Хватит. Спать пора»
31 января 2009
11.
На Каменном острове ветры попарно гуляют
И редких прохожих берут под уздцы на лету.
А желтые листья покорно в ладони слетают,
Как будто деревья устали стоять на посту.

И речкой Крестовкой от жизни навек отделенный,
Мой остров таит в глубине немерцающий свет,
И тройки к цыганам гремит бубенец отдаленный
Сквозь толщу жестоких и неромантических лет.

На Каменном острове жизнь от людей затаилась,
Такая стоит тишина,  что  ломит в висках,
Никто и не спросит, а как же такое случилось,
Что время нас держит в своих беспощадных тисках.

Оно нас корежит и давит, но вновь возвращает
К исходам, истокам, к усталой застывшей воде,
Но нового детского счастья нам не обещает,
А просто готовит к последней, смертельной беде.
2-3 февраля 2009
12.
Андрею Королеву
Здравствуй, слепая вьюга!
За нелюбовь – прости.
Жизнь то подарит друга,
То разведет пути.

То продерет до дрожи,
То укротит в гульбе:
Вязну,  как в бездорожье,
В тихой своей судьбе.

Но я лишь в одном уверен, –
И не страшусь ничуть –
В том, что не мной измерен
Этот недлинный путь.
7 февраля 2009, «Зимородок»
13.
Андрею Королеву
Душно. Кричи, не кричи,
Не различишь  слова.
Боже, спаси в ночи
Барда А.Королева!

Имя ему – Андрей,
Можно просто – Андрюха,
Чтобы дошло скорей
В ватное твое ухо.

Хватит ему уже,
Дай ему, чего хочет:
Взлета на вираже,
Вспоенных кровью строчек.

Дай ему, не жалей –
Жадность не красит Бога.
Только быстрей, быстрей:
Силы иссякнуть могут.
9 февраля 2009

14.
Final
Вот и миновало два года, два дня, две минуты,
И жизнь отошла на почтительное расстояние.
Противостояние с собой закончилось почему-то
И я весь погружен в почти глухонемое внимание,

Пытаюсь уловить звуки и похоронить их в себе
Навеки, навеки, на долгие, долгие годы.
Ложатся на веки мне тяжестью быстротекущие воды,
И воды, текущие медленно, тоже плывут по судьбе.

И сквозь мосты, фасады дворцов, серые крыши домов,
Они плывут на запад, туда, куда багровое солнце уходит,
И уносят с собой все, что в долгой дороге находят –
И меня, и тебя, и остатки разрозненных снов.

И я открываю с мистическим ужасом следующую страницу,
Пустую, не испорченную ни одним из печатных знаков,
Но смотрят с неё  в глаза мне какие-то странные лица,
А мир  ее белых полей одинаков, везде удручающе одинаков.
9 февраля 2009
15.
Жизнь если не любить,
Как ветку за окном,
То можно и не быть,
И не жалеть о том.

Ну, не люби, изволь,
Сиди себе сычом –
Но это тоже боль,
И злейшая притом.

Так все же выбирай,
Как жить и как дышать.
На кончике пера
Висит твоя душа.

Словечко подзагнув,
Швыряет на весы,
Опять перевернув
Песочные часы.
10 февраля 2009
16.
Конечно, если приснилась первая строчка,
Вторая  просто обязана быть не хуже.
И в надежде слабой дойти до точки,
Я испытываю просто мистический ужас.

В самом деле, зачем она мне приснилась?
Что мне делать с нею, такой прекрасной?
Как она в голове моей очутилась?
Вот вопрос, и, как видите, совсем не напрасный.

Не напрасный, поверьте, отнюдь не праздный,
Ей бы голову другую найти, бедняжке,
Вместилище для  мыслей несхожих, разных
Не таких, будто налитых из одной фляжки.

Но, увы, она все-таки мне приснилась.
И теперь  как-то надо выйти из положенья,
Не глядеть растерянно, не хлопать ресницами,
А дописать, как следует, стихотворенье.
14 февраля 2009
17.
Эта строчка приснилась мне нынче во сне,
Был тот сон неглубок  и недолог.
Что же делать теперь полусонному мне,
Как нащупать спасительный полог?

Чтобы в дрему свою провалиться опять,
Чтобы слово не стало  бы делом,
Чтобы время моё  полетело бы вспять,
А меня удушить не хотело.

Чтоб снежинки летели, тихонько звеня,
И на землю ложились, немея
Чтобы строчка от боли укрыла меня,
От вины защитить не умея.
15 февраля 2009
18.
А.К.
Хорошо ему, счастье, – в запасе иметь столько слов,
И из памяти их вынимать в нужном месте, и в нужное время.
Зоркий глаз для него – вот основа  глубоких основ
Зоркость сердца – его непосильное, горькое бремя.

Вот он гнутое слово из дальних запасников взял
И примерил его, и в строку безголосую  вдунул.
И запела строка,  встрепенулся Обводный канал,
И игла Петропавловки ангелом плавно качнула.

Хорошо ему, счастье – какую он ношу взвалил
На свои невесомые, узкие, хрупкие плечи!
Не жалея ни времени, ни убывающих сил,
Так, как будто ему и заняться в судьбе больше нечем.
15 февраля 2009
19.
Анне Н.
Донна Анна, донна Анна!
Я, увы, не дон Жуан –
Это выглядело б странно,
Смахивало б на обман.

Нет, я скромный и усталый
Борщелюб и борщеед,
Благодарствую немало
Я за вкусный твой обед.

И чтоб творческие муки
Жили дольше, трепеща,
Я опять приеду в Луки
Твоего поесть борща!
23 февраля, поезд 662


20.
Жизнь, конечно же, транзит –
То длиннее, то короче.
На исходе долгой ночи
Ветерком от стен сквозит.

И угрюмая тоска
Проявляется нахально,
И грохочет у виска,
Будто бы она начальник.

Будто только от нее
Все в судьбе моей зависит
И бормочет, и поет,
И на старой люстре виснет.

Нет, тоска моя, уволь –
Ты давно мне надоела
Ты давно уже не боль,
Так себе, садненье тела.

А поскольку жизнь транзит,
Ты пройдешь в разряде прочих:
Ведь не зря в финале ночи
Ветерком от стен сквозит.
21-27 февраля.
21.
Я не хочу, чтоб в никуда
любое время уходило.
И чтобы мы не помнили о нем,
как будто бы оно не было,
А не было, как будто не бывало
совсем. Его стыдится – да,
А забывать – о, нет!
Его забудешь – тотчас же вернется
И во сто крат усилится беда,
Им причиненная,
И горем обернется.
И покраснеет черная вода
И кровью душ загубленных
Прольется.
Лишь памятью спасемся мы тогда.
Лишь в ней одной спасающий нас свет.
Я не хочу – чтоб Время – в никуда…
Нельзя хотеть.
1 марта 2009
22.
Черному ворону –
белая грусть.
Отойду в сторону,
и помолюсь.
Тихи и понятны
молитвы слова:
В гресе повинна
моя голова.
Старый тот грех
не велик и не мал,
Он мою душу
на части разъял.
Во мгле окаянной
Страждет душа:
Без покаянья
Ей нечем дышать.
Черному ворону –
черная грусть.
Отойду в сторону,
И помолюсь
2 марта 2009
23.
Прозрачные леса в предчувствии листвы,
На ветках снегирей пылающая стайка.
Сегодня небеса в  сиянии правы,
Об этой правоте болтая без утайки

И  в этой болтовне капель поможет им,
Поддержит разговор без всякого резона,
А просто потому, что им светло двоим
Под слоем голубым весеннего озона.


Капель и небеса, наговорившись всласть,
Возьмут и замолчат на солнечном припёке
И в тишине зима, забыв былую власть,
Почувствует себя больной и одинокой.
6 марта 2009

24.


Нет, лучше умереть зимой,
Чтобы косматые метели
Тебя, запутавшись, отпели,
И позабыли. Бог с тобой!

А если уж зимой не помер,
Не отколол смертельный номер,
Что тут поделаешь? Терпи,
Пером тихонечко скрипи

И, как положено поэту,
Неси свой крест весной и летом,
И в пору осени родной.
Что тут поделать? Бог – с тобой.
6 марта 2009




25.

Ты доверяешься листу,
Я доверяюсь голосу.
Но грань паденья в пустоту –
Она не толще волоса.

Мы балансируем над ней,
Под нами – бездна черная
И ощущенье тайны сей –
Явленье тошнотворное.

Как леденящий душу страх
Не угадать, не справиться…
А на листе ли, на устах –
Кому как больше нравится.
6 марта 2009

26.

Ты хочешь спросить меня, чем я живу?
А памятью, памятью только:
Я помню мосты, и гранит, и Неву,
И небо в веселых осколках
Салюта, дождавшегося темноты,
Такой неуверенной в мае,
И грохот предпраздничной суеты
Звенящих на Невском трамваев.
И гвоздь, что забили мы Гитлеру в гроб,
И быт, по-спартанскому скромный.
И детства я помню счастливый озноб,
А голода – вовсе не помню.
7 марта 2009

27.

Я молиться устал.
Перестал.
Я и так благодарен –
Без слов.
Благодарность
Основа основ.
Не прошу ни спасенья,
Ни снов.
Ничего, ничего не прошу,
Просто слышу, смотрю и дышу.
7 марта 2009

28.
Памяти А. Яшунской, жившей на Каменном
острове.

Остров судьбы твоей.
И не сдержать мне стона:
Там теперь нет людей,
Там теперь – вип-персоны.

Черная «Волга» - мчи
Молнией окаянной.
Выброшены ключи
От твоей двери, Анна.

Да и сама та дверь!
Как же могло случиться:
Тени твоей теперь
Некуда притулиться.

Время свершило круг.
Нужно с небес спускаться.
Только б успеть, мой друг,
Вспомнить и попрощаться.
8 марта 2009

29.

Песенка о Крестовском острове.
Б.Л.

Помнишь, жили мы с тобой на заснеженном Крестовском.
Наше скромное жилье время в Лету унесло.
Ну, а мы с тобой живем, и ворчим по-стариковски,
Да и как тут не ворчать – ведь бездомье это зло.

На Динамо и Морском нынче новые порядки,
Там элитные дома  небо пластиком гнетут.
Не стоял бы, не смотрел – убежал бы без оглядки,
Да куда там убежишь, если ноги не идут.

Не грусти, товарищ мой, разве мы судьбе не рады?
То, что было – утекло, то, что будет, утечет.
Не добила нас с тобой ленинградская блокада,
Ну, а время перемен обязательно добьет.
8 марта 2009
30.
Вдох, выдох – и строчка.
Вдох, выдох – и точка.
Между выдохом и вдохом ли
Поместилась жизнь? Не плохо ли?
Нет, конечно же, неплохо:
Сиди, трудись, не охай.
9 марта 2009

31.
Отдалились друг от друга,
И пропали.
Вьюга, вьюга…
Крыльями затрепетали –
И за край земного круга.
А вернуться ли обратно,
Неизвестно, непонятно.
9 марта 2009

32.

Все пройдет, и то и это,
И пройдет другое тоже –
От заката до рассвета
Жизнь саму себя итожит.
Ни на чем не задержаться,
Никого не удержать.
Приучились расставаться,
Научились горевать.

Быстротечна жизнь земная.
Как посмотришь – только миг!
А об аде или рае
Рассуждать я не привык.
Как себе представить вечность,
Непонятен странный вид:
Может быть, она как Млечность,
Что над душами висит?

Или вот как раз напротив:
Вечность – старый черный пес,
Что всегда меж нами бродит
И сует повсюду нос
Ходит, бродит он меж нами
Всякий день и всякий час,
Озареньями и снами
Все испытывая нас?

Нет и нет – она  девчонка,
Быстроногая, как ветер,
Что смеется звонко-звонко,
Синим взором сердцу светит.
Не догонишь озорницу
Ни за что и никогда:
Только вспыхнула зарница,
И исчезла навсегда.
11 марта 2009

33.
 Есть причина сегодня мне быть довольным:
Я на звезды смотрю в планетарии школьном.
Я на звезды смотрю, а они – на меня,
И одна прямо в руки скатилась, звеня
И промолвила вдруг, улыбнувшись мило:
« Хорошо, что поймал, а то б я разбилась».
12 марта 2009

34.

Под ногами грязь и слякоть.
Март. И дождь идет со снегом
В сердце тает железяка
Постепенно, не с разбегу
Это Питер мой любимый –
Время в сердце бьет, не мимо.

Нет, гранитным парапетам
Времени не устаканить,
И пустых домов скелеты
Пляшут в яростном канкане.
Город пляшет на костях,
Наводя на душу страх.

Но развеются виденья,
И утихнет злобный ветер
И строкой стихотворенья
Все построится на свете.
И фрегатик золотой
Снова вспыхнет над Невой.
17 марта 2009

35.

У башен Чернышова моста
С его чугунными цепями,
Я понимаю – все непросто
И с этим городом и с нами.

Едва ползет вода Фонтанки,
Бензина радужны разводы,
И мы с тобою, как подранки,
Бредем сквозь прожитые годы.


Слова на транспарантах лживы,
И глупо верить в миражи.
Но мы с тобой покуда живы,
И город, это знавший, – жив.
19 марта 2009

36.

На Москву навалился циклон.
Все в снегу – и деревья и люди,
Ну, а мы огорчаться не будем
Все равно не задержится он.

Этот снег предапрельской поры
Безнадежен, как всякая слякоть
Так зачем понапрасну нам плакать –
Утомимся еще от жары.

Белоснежной зимы чистота
Нас крылом на прощанье коснется,
Ободряюще нам улыбнется –
Ведь за ней пустота, чернота.
25 марта 2009

37.

В.О.
Ты меняешь окраску смело,
Но свою не меняешь суть –
Клоун рыжий и клоун белый,
Как бы палку не перегнуть!

Ты смеешься – а в зале плачут.
Ты рыдаешь – а в зале смех.
Ты хотел бы совсем иначе
Завоевывать свой успех.

Ты хотел бы влиять на нравы,
Боль раздумьями заглушить.
Но кричат тебе: Браво! Браво!
И ты снова идешь смешить.
28 марта 2009


37.

Вдаль летит стрела Смоленки
(из песни)
Как ни крутит судьба Смоленкой,
А выводит ее – стрелой.
Я стою у гранитной стенки
Озадаченный, но живой.

Ах ты жизнь моя,  тётка злая,
Ты куда меня привела?
За собою мосты сжигая,
Я поверил, что ночь – бела.

И, что где бы я там не бегал,
Ей и дела нет до меня,
Этой ночи молочно-белой,
Что летит надо мной, звеня.
28 марта 2009

38.

Андрею Королеву
Андрей, ты знаешь, город наш не умер,
Его еще Нева с Фонтанкой няньчут,
Еще не каждый телефонный номер
От нас с тобой чужие люди прячут.

Еще не все повымерли трамваи,
Еще, как прежде, шпили в небо целят,
Еще немая оторопь окраин
Не заглушила музыки Растрелли

Хотя уже приходится толкаться
На Лиговке и даже на Разъезжей,
И здесь так редко встретишь ленинградца
В толпе разнокалиберных приезжих.

Но все-таки, Андрей, не умер город,
Не справиться с ним всяческим халдеям:
Он пережил предательство и голод,
И нас с тобой переживет, надеюсь.
30 марта 2009

39.

А если я не напишу ни строчки?
Мир рухнет? Рухнет. Только – мой.
Пусть ветер забирает все листочки.
Не жалко. Ведь весной же, не зимой.


Весна, как ни крути, сулит надежды.
Опять  свершится кругооборот,
И наши обветшавшие одежды
Заменят новые. И так – который год.

Не дописаться только бы до точки,
Хотя бы уж до точки с запятой…
Смотри, как из земли ползут росточки…
Ах, не спеши! Куда же ты? Постой!
1 апреля 2009

40.

Мне молодость кажется чудом,
Мне кажется старость – виной.
Осколками битой посуды,
Недавно прошедшей войной.

Все выжжено, все – в разореньи,
Уже не подняться с колен,
И строчкою стихотворенья
Ослабить нельзя этот плен.

И если захочется крикнуть,
То в шепот провалится крик.
Нельзя к униженью привыкнуть,
Хоть вред от него – невелик.
1 апреля 2009

41.

Не нарушу я границы
Между мною и тобой,
Чтобы белые страницы
Не наполнились бедой.

Лучше я тебе рукою
Помашу издалека,
Чтоб над дальнею рекою
В небо всплыли облака.

Чтобы тихим зорям внемля,
Не жалея ни о чем,
На иссушенную землю
Пролились они дождем.
2 апреля 2009

42.

Я был разбужен музыкой дождя.
В плаще прозрачном с сереньким подвоем
Он устремлялся в небо голубое,
И улыбался, в землю уходя.
Я был разбужен, но уснуть не мог –
Слова толпой вокруг меня кружились.
Они в стихи немедленно просились,
Я не хотел пустить их на порог.

Я ждал повтора музыки дождя,
Развитья темы, достиженья коды.
В углах кружился сквознячок свободы,
Бродил по дому, душу холодя.

Я был разбужен музыкой дождя.
4 апреля 2009

43.

«Я встал, разбуженный сороками не в срок»
Ю. Мориц
Ну, что тебе сороки?
Проснулся – так живи.
Кому известны сроки
И жизни, и любви?

Живи, собой наполни
Весь мир, и этот дом.
И ни о чем не помни –
Всё это – на потом.

Придут и скажут – надо!
Напомнят: вышел срок.
Конечно, жизнь награда,
Но все же и урок.

Вот завершил достойно,
Что должен был свершить –
Лежи себе спокойно,
И не греши
5 апреля 2009

44.
Шурма, эвакуация.
Какие голоса и отголоски
Мой жизненный закольцевали круг?
Пейзаж полузабытый и неброский,
И дизелей неторопливый стук.

То шлепает по Вятке пароходик
До пристани на желтом берегу,
Вот к сходням мама юная подходит,
Навстречу ей я, маленький, бегу.

И быт эвакуации неспешный,
Все дальше, дальше, дальше смерти страх.
Какое счастье в жизни безнадежной,
Какая радость в маминых глазах!
7 апреля 2009

45.

Где лежать, где упокоиться?
А не все ли мне равно –
Ведь недаром же покойникам
Отпущение дано!

От дорог, которым счета нет,
От мельканья за окном.
Так помянем этот белый свет
Горьким, праздничным вином!
7 апреля 2009

46.

Р.О.
Верблюжья колючка, перекати-поле,
В желтенькой курточке, с синим рюкзачком,
Все бы тебе двигаться, все бы тебе воля,
Все б тебе по ветру мчаться кувырком

Где ты остановишься, кто тебя поймает,
Кто в свои сети беглянку заберет?
Тот, кому покажется, что понимает,
Как устроить так, чтоб не рвалась ты вперед?

Так ведь не задержит, так ведь ошибется,
Разве можно ветер на месте удержать?
О мечту несбыточную сердце ушибется,
А она оглянется – и снова бежать.

Верблюжья колючка, перекати-поле,
Что ты тут делаешь? Нужно – беги!
Но когда устанешь носиться на воле,
Вспомни, что и мы с тобой совсем не враги.
10 апреля 2009

47.
Какими странными кругами
Меня порою водит жизнь:
То злыми нагружает снами
То погружает в миражи.

В тех миражах все живы, живы.
На расстоянии руки
Они, и дни неторопливы,
Сродни течению реки.

Но так ли, или же иначе,
Но жизнь летит, бежит, идет.
И от меня себя не прячет,
Скорее уж наоборот.

Сквозь строф нечастую решетку,
Сквозь частокол небрежных слов
Трещит, поет судьбы трещотка,
Первооснова всех основ.

И, может статься, может статься,
Напоминает мне о том,
Что ей придется оборваться –
За поворотом. За углом.
12 апреля 2009.
48.
Нагая юная Даная
Отреставрирована, и
Уже не помнит и не знает
Про злоключения свои.

И, в восхищении горячем
Мы ей подыгрываем в том,
Но все же аккуратно прячем,
На всякий случай – под стеклом.

Ведь в рассужденье самом строгом,
Век виноват, как ни суди –
Что красоты всегда немного,
А сумасшедших – пруд пруди.
14 апреля 2009
49.
Жизнь важнее стихов, жизнь, конечно, – важнее.
Одуванчик проклюнулся и беззаботно желтеет,
Вон набухли на липе тугие упругие почки –
Скоро листья появятся, а не какие-то строчки.

Но все же, но все же, но все же,
От самой мурашечной дрожи,
До дня, что последним был прожит,
Стихи мне дороже, дороже!

А иначе,
собственно,
зачем тратить на них жизнь?

23 апреля 2009
50.
Вот и январь накатил, налетел…
Б.Окуджава

И не только январь накатил –
Налетели и все остальные,
Всем хватило желанья и сил,
Закручинились рельсы стальные.

Удержать бы им старый перрон,
Неуютную эту платформу
Да куда! Только жалобный стон,
Вариантом  спасительной нормы.

Это время, летящее встык
За другим, за четвертым, за пятым,
Ставит время кресты, как посты,
На погостах, покоем объятых.

И минуты как пули свистят,
И года пролетают, как птицы.
Не волнуйся, тебя известят.
А пока – можешь не торопиться.
25 апреля 2009

51.
Если хочешь быть счастливым –
Будь им.
И не хочешь быть счастливым –
Будь им.
Не умеешь быть счастливым –
Будь им.
И не можешь быть счастливым –
Будь им.
Не умеешь – научим,
Не хочешь – заставим.
А ты как думал?
Что, что? Какие узурпаторы?
Глотай транквилизаторы!
Раз таблетка, два – таблетка,
Полезай в постельку, детка.
25 апреля 2009

52.

Виктору Кагану.
Жизнь возьмет, да и подкинет бонус –
Звездного неба то шар, то конус,
Улыбку красавицы в электричке,
Огонек для третьего на кончике спички.

Пусть она не путь, но зато дорога,
И ее никогда не бывает много,
И она уверяет – грустить не надо,
Ведь она не крест, а всегда – награда.

Ведь она не то, что о ней мы знаем,
Когда каемся, молимся, грехи считаем,
А лишь то, что в самой любимой строчке,
Угадать хотим, не дойдя до точки.
3 мая 2009
53.

В. Кагану
Как в детстве пахнет все: и небо и вода,
Отрезанный сполна ломоть ржаного хлеба.
И чечевичный суп, и всякая еда,
Которая была тогда важнее неба.

Как в детстве пахнет всё! Знакомый запах тот,
И острый этот вкус, с годами исчезая,
С собой, как ни грусти, конечно, заберет,
И ветхий старый дом, и перезвон трамвая.

С собою заберет всех родичей твоих,
И тех, кто не дожил, и тех, кто пережили
Ту страшную войну, что пощадила их,
Но годы, все равно, увы, не пощадили.

Как в детстве пахнет все! и вот я стариком
Стаю, оцепенев, вдыхая воздух сладкий…
И небо, и вода, и хлеб – а в горле ком,
Все есть – и ничего. Лишь жизнь в сухом остатке.
3 мая 2009

54.
Волокут мое тело колеса,
На восток волокут, на восток.
А душа, удалившись без спросу,
За витком нарезает виток.

Ей не хочется слушать унылый,
Неприкаянный стук-перестук,
Она думает, хватит ли силы
Пролететь над полями разлук.

Чтоб со всеми расстаться до века,
До последнего судного дня,
Чтоб я принял в себе человека,
И она бы простила меня.
9 мая 2009, поезд Москва-Кострома

55.
И если доведут меня  до точки –
Я брошу все, и на простор полей,
Где ярко-желтым юные цветочки
Приманивают праздничных шмелей.
Где все полно естественной заботой
О продолженье рода своего,
Где заполняет зимние пустоты
Весна теплом для счастья моего.
12 мая 2009

56.
Старушка Кострома, где люди незлобивы,
Где окают земля, и небо, и вода,
Где сердце  давит мне, во сне неторопливом,
Высоких облаков могучая гряда.

Они летят, летят над градом потаенным
И день летят, и ночь, и долгие века,
И смотрит в облака Ипатий удивленный,
И бережет его Господняя рука.

Здесь дням моим, увы, уже недолго длиться –
Торопит жизнь меня, и врмени в обрез.
Старушка Кострома, диковинная птица,
Что выткала зарю на полотне небес.
15 мая 2009, поезд Кострома- Москва

57.
Сорок два года тому назад,
Сорок два года тому.
Воспоминаньям своим не рад –
Попросту в них тону.

Сорок два года.… Каким я был,
Как я на мир смотрел?
Я об этом давно позабыл,
Среди суматошных дел.

Что же мне делать теперь, когда
Некого и спросить,
Чем же в далекие эти года
Мне удавалось жить?

Но, память прошлых лет теребя,
Что слышу я?  Зов трубы?
А ведь если я не вспомню себя,
Как жить, кем быть без судьбы?
19 мая 2009
58.
Нет, я волнения не прячу –
Его и нет.
Я холоден, как нос собачий –
И весь ответ.
А если все же и заплачу
Порой во сне,
То это – ничего не значит,
Поверьте мне.
Ну, сон и сон –
Пройдет и сгинет,
Прошел уже.
Но что-то сдвинул или сдвинет
В моей душе.
23 мая 2009
59.

И время чертит на речном песке
Твоих следов абстрактные картины,
Развешивает сетки паутины,
И тает острой льдинкою в руке.

Короче говоря, оно проходит
И мы с тобой проходим вместе с ним,
Во сны его неспешно переходим,
Становимся летучими, как  дым.

А все, что мы за жизнь поднакопили,
Что было так необходимо нам,
Все превратилось в сгустки серой пыли,
В унылый, никому не нужный хлам.
24 мая 2009

60.

Когда на сердце неспокойно,
Не надо браться за стихи…
Кричат заливисто, нестройно
Задиристые петухи.

Кончается пора ночная,
И за околицей села
Слегка парит вода речная,
Скрипит уключина весла.

Там рыболов. Он занят делом,
Его пристроена душа,
И только я на свете белом
Живу, напрасно мельтеша.

А надо было б жить достойней,
Не тратить время на грехи.
Когда на сердце неспокойно,
Не стоит браться за стихи.
24 мая 2009

61.
«… Завод «Вулкан», кольцо трамвая»
Из стихотворения
Завод «Вулкан» снесли, и рельсы разобрали.
Построили жилье, и кто-то в нем живет.
Повис красивый мост, но радуют едва ли
Те перемены нас. Скорей, наоборот

Скажи, чему теперь нам радоваться?  Время
Давно уже грозит спалить всех нас дотла.
Ведь если мы ногой  не попадаем в стремя,
То можно невзначай и выпасть из седла.

И жизнь дела ведет, увы, уже не с нами,
Давно в расчете мы со скаредой судьбой.
И все же, посмотри    – точеными крылами
Парят в голубизне две чайки над тобой.
25 мая 2009

62.

Цыганочка.

Над горой висит луна,
Полная, блескучая,
Чарка старого вина,
Сладкого, тягучего.
Угадал меня Господь
Тем вином напиться,
Победительная плоть,
Нечем защититься.

Я в глаза твои гляжу
Строгие, печальные,
Потихоньку ворожу
Нам дорогу дальнюю.
Ничего не говорю,
Лишь ласкаю истово –
Отодвинуть бы зарю
Разлучную, лучистую.

Этим ласкам нет конца,
Пока ночка длится,
Не отворачивая лица,
Дай тоски напиться!
Над горой висит луна
Полная, блескучая…
Чарка старого вина,
Горького, тягучего.
6-7 июня 2009

63.

Года как не бывало.
Можно начать с начала,
Можно сойти с причала,
Чтобы пурга кричала,
Чтобы судьба ворчала:
Всё ему мало, мало…

Века как не бывало,
И не начать с начала,
И не сойти с причала,
Чтобы пурга кричала,
Чтобы судьба ворчала:
Все ему мало, мало.

Жизнь свое отстучала.
9  июня 2009
64.
Не так уж много прозы,
Чтоб длить ее и длить.
Жизнь терпеливей позы,
Ее не просто слить.

Она, сопротивляясь,
Талдычит, знать, свое:
Другая я, другая,
Не та, что он поёт.

Он просто ненормальный,
Сошел, видать, с ума.
От музыки печальной
Грущу и я сама.

Но это не причина
Все  взять и растереть
Ведь можно на кручину
По- разному смотреть.

И как на огорченье,
Что трудно пережить,
И как на приключенье,
Которым дорожить

Нам, безусловно, надо,
Поскольку жизнь идет
И разные награды
С собою нам несет.

А главная награда:
Она, она сама,
Чтоб обойти преграды,
Чтоб не сойти с ума.
20 июня 2009
65.
Андрею Королеву
Если идти вдоль Фонтанки по Летнему Саду,
Если, дойдя до решетки, взглянуть за Неву,
Если, а, впрочем, иного мне счастья не надо.
Хватит и этого, чтобы закончить главу.

Вот и пришли мы с тобой, беспокойная муза
К паузе длинной среди обложного дождя.
Можно теперь отдохнуть от тяжелого груза,
В небо свинцовое с милой земли уходя.

Жизнь, ты была и сплыла, тебе больше не стоит
Ждать и надеяться – все у тебя позади.
Вот и прекрасно. И, Города не беспокоя,
Пусть захлебнется последняя песня в груди.
20 июня 2009
66.
Не вмещаясь в эпоху,
Жизнь слегка подустала.
Летом пишется плохо,
Летом пишется мало.

Я осенней погоды
Дожидаюсь с трудом:
Летом грозы, невзгоды,
Переполненный дом.

Но сентябрь приходит –
В небесах – чистота,
Все в душе перебродит,
Все встает на места.

Замирают  листочки
На крутом вираже,
И желанные строчки
Созревают в душе.
20 июня 2009
67.

Я люблю не романтиков, нет  –
Мне милее сентименталисты.
Их неяркий, притушенный свет,
Их любимый подснежник лучистый.

У романтиков жалости нет:
Им бы латы, да подвиг геройский
И народных напевов куплет,
На врага поднимающий войско.

Им борьба человека важней,
Чем его неумелые слезы,
Как могучие майские грозы
Им дороже унылых дождей.

Что ж, их можно понять. Столько лет
Идеал они холили льдистый…
Я люблю не романтиков, нет –               
Мне милее сентименталисты.
21 июня 2009

68.
По Лебяжьей канавке плывет пятипалый листок,
Если б не было ветра, совсем бы не плыл, а стоял.
Красно-желто-зеленый, кленовый, он будет лет сто
Потихоньку сплавляться к Неве, как к началу начал.

Может время совсем не летит, а стоит? Это мы
Неизвестно зачем поспешаем незнамо куда,
Как листочек кленовый, дождемся суровой зимы,
И исчезнем. И нас не коснется беда.

По Лебяжьей канавке пуская судьбы корабли,
И теченью ее доверяя и ночью и днем,
Мы с тобой поплывем к берегам неизвестной земли,
И какую-то очень счастливую песню споём.
22 июня 2009

69.
                Лене Коновалову
На карте отчеркнут он сереньким карандашом,
Гулять вдоль него не положено, глупо, нелепо,
Конечно, красот никаких не найдешь и притом, –
Стоячей своею водою он кажется склепом.

Обводный канал, вдоль домов твоих время прошло,
Оставив следы на фабричных натруженных стенах.
Конечно, конечно, но коли на то уж пошло,
За все ты платил ленинградскую страшную цену.

И в дни наводнений, пытаясь беду отвести,
Ты переполнялся по самое горло несчастьем.
Спасибо, Обводный, и нас, если можешь, прости,
Что мы о тебе в суете вспоминаем не часто.
22 июня 2009

70.
По Карповке сонной, по Карповке тихой
Неслышный плывет катерок
Матрос с катерком управляется лихо,
Сквозь зубы цедя матерок.

И в том матерке добродушном не злоба –
Привычка к ядреным словам.
Он их произносит, наверное, чтобы
Казаться солиднее нам.

Над Карповкой сонной склонились деревья,
Шумит Ботанический сад,
Над ней облаков проплывают кочевья,
И светел их солнечный град.

И мы позабудем с тобою едва ли
Знакомый зеленый откос,
Который и в дни неизбывной печали
Глазам утешение нес.
23 июня 2009
71.
Среди крестов кладб;ща
Река Смоленка вьется.
Как будто выход ищет,
На волю будто рвется.

И вот стрелой каленой
Она летит в Залив
Своей водой зеленой
Меня приворожив.

Я слышу говор слитный
Ныряющих наяд,
И парапет гранитный –
Ее простой наряд.

И сердце рвет на части
Её «прощай», «прости».
Я ей желаю счастья,
И доброго пути.
23 июня 2009
72.
М. Трегеру
Мчится времени упряжка
Сквозь жестокие века.
Речка Пряжка, речка Пряжка –
Нехорошая река.

Здесь безумием чревата
Полуночная пора,
Здесь мозги твои, как ватой
Укрывают доктора.

Но чтоб не было так лихо,
В голове звучит щелчок _
Вон по набережной тихой
Александр гуляет Блок.

Чайки что-то прокричали,
Тянет дымом от костра.
Он спокоен, он печален,
Он дотянет до утра.
24 июня 2009
73.
И не важно, что ждет меня впереди –
Я пою, как пел, и живу, как жил,
Но уснуть хочу на его груди,
Чтоб он руки мостов на меня сложил.

Чтоб качала душу мою Нева,
Чтоб с водой мне было бы по пути
Чтобы чайки кричали мне вслед слова,
Чтобы в них различал я: прощай, прости.

Но до этой минуты немало дней,
Еще ждут дела, и хватает сил.
Не напутать бы только с судьбой своей,
У которой пощады я не просил.
24 июня 2009
74.
Я хотел написать о Мойке,
Что когда то звалася Мьею,
Про рассветный туман нестойкий,
Про дома над ее водою.

И так плавны ее изгибы,
И мосты ее так  красивы,
Что улыбка тревожит губы
При знакомстве неторопливом.

Инженерный угрюмый замок,
Летний Сад и его богини
И Конюшенной церкви запах,
И изысканный абрис линий

Фонарей и литых решеток
Уплывающих в перспективу
И нестойких туманов шепот,
И прощаний нетерпеливых.

Это Мойка – река влюбленных.
Это Мойка – река поэтов,
Всех, кому не хватило света,
Всех, со временем разлученных.
27 июня 2009

75.

Кронверкский пролив – протока, отделяющая
Заячий остров от Петроградской стороны

Речка Кронверка вовсе не речка!
Нет, проливом ей быть надлежит:
Остров Заячий будто сердечко
У нее на ладони лежит.

На кораблик похож этот остров,
Вместо мачты – сверкающий шпиль.
Он пролетом Дворцового моста
Проплывает в предутренний штиль.

А к полудню как пушка бабахнет,
Как куранты вовсю зазвенят,
Что-то в сердце восторженно ахнет,
От земли отрывая меня.

Оторвет и поставит обратно,
Когда кончится звон-перезвон,
И пройдя барельефом надвратным,
Над рекою прокатится он.

И над Кронверкским славным проливом,
Над сверкающей рябью его,
Я спокойно и неторопливо
Проплыву, не сказав ничего.
30 июня 2009

 76.
«Уж полночь близится…»
Как могла там Лиза утопиться,
Мы понять с тобою не смогли…
Да к тому же слезы – не водица –
Что стоять и плакать на мели.

Это ж просто Зимняя канавка,
Просто рассекает Эрмитаж,
Соткалась из воздуха поправка –
Женский обаятельный мираж.

Правда, может, чересчур печальный,
Что вы, Лиза, разве можно так?
Пушкин, скажем, автор гениальный
И Чайковский в музыке мастак.

Но не повод это, право слово
По колено вымокнуть в воде!
Герман вас, дружок, полюбит снова,
Не оставит девушку в беде.

Это было нужно для затравки,
Для сюжета, черт его возьми…
Тихо стынет Зимняя канавка,
Эрмитаж тоскует за дверьми.
2 июля 2009
77.
Канал Круштейна. Новая Голландия.
Пух тополиный на воду летит
Матросский клуб. Трамваев вакханалия,
Дворец Труда загадочно глядит.

Обычное творенье Штакеншнейдера,
С чертами вырожденья на лице,
А за рекой, расчерченный рейсфедером,
Васильевский напомнил об отце.

Пособие проштрафившимся школьникам,
Чтобы они исправиться могли,
Канал Круштейна странным треугольником
Сереет на поверхности земли.
2 июля 2009

78.
«В воды Крюкова канала поглядим и мы с тобою…»
Ведь изящней колокольни, чем у Крюкова канала,
Я нигде и не увидел, хоть объездил много стран.
Она тихо и спокойно в зеркала воды глядится,
Звон ее неторопливый льется плавно сквозь туман.

У Никольского собора пахнет дальними морями,
В облаках над ним витают души скорбных моряков,
Мы помолимся  неслышно, и прохладными руками
Свечки желтые затеплим  у любимых образов.

И дойдя  потом неспешно до шершавого гранита,
Вдоль канала, вдоль канала мы пройдем рука в руке,
Потому что память наша серым жемчугом разлита
Здесь и только, здесь и только. И пульсирует в виске.
7 июля 2009

79.
Речка Екатерингофка полноводная, представьте
Не задумчивая вовсе – катера по ней снуют.
Острова и даже парки. Даже парки? Ах, оставьте!
Там всего один. Зато он обещает нам уют.

По Бумажному каналу корабли, увы, не ходят.
Тарановку и вовсе таракан проходит вброд.
Но названья не забыты – помнят, помнят их в народе:
Всякий старый ленинградец и во сне их назовет.

По Бумажному каналу я кораблик свой пускаю:
Пусть плывет  фрегат бумажный по зачуханной воде
Я ведь тоже, я ведь тоже ничего не забываю –
Вот название забудешь, и. конечно, быть беде.
7 июля 2009
80.
Ах, ты, ох, ты!
Речка Охта
Не в деревьях и траве –
Ты змеей ползешь к Неве.
Между серых стен фабричных,
Как приток ее привычный.
Ты – рабочая река,
Вот тебе моя рука.
Ни особняка, ни дачи
Не найдешь по берегам:
Все, увы, теперь иначе –
Сталь с бетоном пополам.
Раз вздохну: проходит время…
Подожду, вздохну опять.
Время было бы не бремя,
Если бы крутилось вспять
7 июля 2009
81.
Из болот непроходимых,
Рядом с Колтушами,  там где
Академик Павлов мучил
В остром опыте собак,
Вытекает тихо речка
Под прозванием  нерусским,
Под прозванием не нашим, –
Это речка Оккервиль.
Что за странное названье?
И откуда появилось
На земле чухонской этой,
Заболоченной земле?
Жил когда то здесь полковник,
Нет, не наш полковник, шведский,
Он носил фамилью эту,
Это имя – Оккервиль.
И имел полковник мызу.
Эту мызу и прозвали
По фамилии владельца,
А за нею – реку тож.
Как побили под Полтавой
Мы заносчивого шведа,
Так и здесь, в болотах этих
Все откликнулось бедой.
И не стало этой мызы,
И полковника не стало
Ну а речка? Речка – память.
Что ей? Знай себе, течет.
8 июля 2008
82.
Речка Ждановка мне, безусловно, знакома,
Сколько раз вдоль ее берегов проходил.
Ну, а как же иначе – ведь я здесь как дома.
Быть не может, чтоб Ждановку я позабыл.

Ведь от Малой Невы прямо в Малую Невку
Можно речкою Ждановкой взять и приплыть,
Мы такую с тобой совершим кругосветку,
Чтоб о детстве своем никогда не забыть

И пусть слышен порою здесь рев стадиона,
В глубине своей остров Петровский так тих,
Он, как в юности нашей, приют для влюбленных,
Он как в люльке качает задумчивый стих.

И пусть с моста Тучкова грохочут трамваи,
Пусть моторы ревут на проспекте Большом,
Здесь, на Ждановке, мы обо всем забываем,
Здесь спокойно с тобою нам и хорошо.
8 июля 2009
83.
Невка Средняя – ты середина души
Тут и слов не найдешь.  Все они хороши
Для других, на тебя не похожих.
Не для тех, кто здесь долгие годы прожил,
Не для тех, кто как жизнью тобой дорожил –
Для случайных прохожих.

Над Елагиным музыка плавно плывет,
Под мостом дизелями стучит теплоход,
Львы на Стрелке глядят недовольно.
Это родина наша, мой друг дорогой,
Это наша судьба. И не будет другой,
Как бы ни было страшно и больно.

На Крестовском и Каменном липы цветут,
Пусть не часто с тобой мы встречаемся тут _
Разбросала нас жизнь, разбросала.
Невка Средняя – нашего детства река,
Недалеко плывешь ты, но издалека:
Не начать нашей жизни сначала.
8 июля 2009


84.
Речка Каменка, речка Глухарка,
Что текут посреди лесопарка,
Неизвестны почти никому.
Да и я не видал их ни разу,
Хоть на карте видны они глазу,
Не картографу лишь одному.

Начертил их картограф дотошный
И теперь уже стало возможным
И на местности речки найти.
Мы с тобою бродили, устали
И от радости аж закричали,
Повстречав их на нашем пути.

Эти тихие скромные речки,
Голубые прозрачные свечки
Что под питерским небом горят.
Листья кружатся неторопливо,
Их теченьем относит к Заливу,
Под негромкий гобой сентября.
9 июля 2009
85.
Речка Волковка – речка печали
Мы, конечно, ее  посещали
По не самым веселым делам.
Кто-то умер - его хоронили,
Ну а этого  мы не забыли,
Приходили по памятным дням.

И на Стикс эта речка похожа,
Здесь тоска пробирает до дрожи
Деться некуда нам от тоски
Души плавают в питерском небе,
Не о хлебе они, не о хлебе –
Вечность их забирают в тиски.

Окликаю знакомые тени –
Добрый Дельвиг и страстный Тургенев:
Не узнать их, конечно, нельзя
Здесь в тумане речном предрассветном
Время  мчится совсем незаметно,
Скоро с вами увижусь, друзья!
10 июля 2009

86.
А Грибоедовский канал  не переименован,
Екатерининским ему, по счастию, не стать.
Гриневский бомбы здесь метал. Кровавая основа
Определила на века страны родимой стать.

Но Грибоедовский канал не принял этой славы,
Нет, не ступала вдоль него кровавая нога,
И если б на свиданье шли, то были бы не правы,
Когда б для встреч искали мы другие берега.

Пройдя меж серых  колоннад Казанского собора,
И львов-грифонов покормив взволнованной рукой,
Мы вдруг поймем, что для любви не нужно долгих сборов:
Вот фонари зажгут, и все: прощай навек покой.

И Грибоедовский канал, удобный для знакомства,
Как Кушнер некогда сказал и был, конечно, прав,
За то и будет обелен навек в глазах потомства,
Что в наших сохранил сердцах гостеприимный нрав.
10 июля 2009
87.
Затевает небо стирку
Дела –  выше головы.
Вьется речка Монастырка
Средь некошеной травы.

А за нею Лавры старой
Золотятся  купола,
Облака гуляют парой,
Ночь балтийская светла.

Погрустим с тобой немного,
Наглядевшись в воду всласть.
В рассужденьи самом строгом
Жизнь, конечно, удалась.
10 июля 2009
88.
Защититься больше нечем –
Отовсюду боль видна.
Было много Черных речек,
А запомнилась – одна.

Льдом была она покрыта,
И не ведала вода –
Рядом с ней была убита
Наша слава навсегда.

Не сумели мы поэта
Защитить от клеветы.
Речка Черная, рассвета
Не заслуживаешь ты.

Впрочем, речка ль виновата?
Что ей наша жизнь – момент,
Облака плывут, как вата,
Стынет горький монумент.
11 июля 2009
89.
Учу окуджавские песни,               
Которые раньше не слышал         
Как будто ступенями лестниц      
К высокому небу иду.               

Учу окуджавские песни,               
Как будто ищу себе нишу,            
Где можно без фальши и лести    
Любую осилить беду.               

И с каждой разученной силы
Вливаются в душу ручьями,
И то мне становится милым,
О чем я не думал еще.

Чтоб  из подсознания било
Ритмами и  словами,
Чтоб грусть непонятная стыла,
Там, где до сих пор горячо
18 июля 2009

90.

Серым асфальтом – простыни
Питерских площадей.
Было б гораздо проще нам
Не замечать людей.

Город пустыней кажется, –
Ведь, допивая ночь,
Он серой тушью мажется,
Чтобы дождю помочь.

Будет опять по-моему:
Ветром наполнив кровь,
Он на заре умоется
И просветлеет вновь.

Дольше в минорном градусе
Я пребывать не хочу.
Радуйся, Город, радуйся
Розовому лучу!
21 июля 2009

91.

Прилетай ко мне, девочка-муза,
Поболтаем с тобой вечерком.
Разговор для тебя не обуза, –
Просквозит вечерок ветерком.

На каком-нибудь хилом листочке
Разговора останется след:
Этот странный, мерцающий свет,
Эти чистые, грустные строчки.
26 июля 2009
92.
По стихам узнать о времени непросто,–
Строчки в странном измерении живут.
Стынет в утреннем тумане старый остров,
Облака над ним усталые плывут.

Может быть, дождем прольются, а, быть может
Унесут дожди к неведомым краям,
Если  день не понарошку будет прожит,
Если   век  лицом вдруг повернется к нам.

Если мы поверим – все же не напрасно
Эта жизнь прошла, и нас с тобой поймут.
Не напрасно – это, в сущности, прекрасно,
Хотя, впрочем, и не ясно, почему.

Ну, а если вовсе не поймут, так что же?
Улыбнемся, скажем: горе не беда!
Ничего, что нас понять никто не может,
Мы себе понятны тоже не всегда.
27  июля 2009
93.
Люби меня наперекор всему:
И жизни, что почти уже убита,
И серому, удушливому быту –
Люби меня наперекор всему.
Наперекор ста тысяч почему
Со стороны, с которой все виднее,
Надежды, что рыдает, цепенея.
Люби меня наперекор всему–
Согласно только сердцу своему.
30 июля 2009
94.
И обнажая схроны,
Души моей маяту,
Хореем стучат вагоны:
Ту-ту-ту, ту-ту, ту-ту.

И ямбы гудков продольных
Взрывая ночную даль,
Кричали: уже не больно,
Уже нам себя не жаль.

Мы будем служить и дальше
Как другу, так и врагу,
Без всякой колесной фальши,
Болтания на бегу.
31 июля, поезд Москва-Мурманск
95.

Романс


«Она лежала на спине…»
И. Бунин

Гроза гремела за окном,
Порывы ветра бились в стекла,
И содрогался старый дом,
И вся сирень в саду промокла.

А гром гремел над головой
И отдавался в сердце стоном,
И пахло мокрою травой
И очищающим озоном.

А ты лежала на спине,
Прикрыв глаза от наслажденья,
Метались тени по стене,
И таял воск в изнеможеньи.

И разливалась тишина
От подоконника до сада,
И ночь казалась нам наградой,
Хотя опять лишала сна.
9 августа 2009
96.
Я дописал рассказ до точки,
И стало жаль:
Героя понесло по кочкам
Куда-то вдаль.
Он нахлебается печали,
Увидит свет.
Мы с ним увидимся едва ли –
Причины нет.
И если даже есть причина –
Не позовет:
Ведь он не баба, он – мужчина,
Пускай живёт!
14 августа 2009
97.
Туман, туман, везде туман –
Его и ветер не разгонит
Жизнь – преднамеренный обман,
Кругами водит, глухо стонет.

По старым питерским мостам
Бреду я с берега на берег
По тем таинственным местам,
Которым все же сердце верит.

Поскольку можно потерять
Всё: и любимую и друга,
Все потерять, но доверять
Туману, скрывшему округу
16 августа 2009
98.
Писательская доля:
Живи себе, дыши.
Насколько хватит боли,
Настолько и пиши.

И эту боль в награду
Ты перелить сумей.
А большего – не надо,
А большего – не смей.

Чтоб пройдена до точки
Была судьба твоя,
Чтобы звенели строчки
Под тайной бытия.
16 августа 2009

99.

Я в душе постоянно общаюсь с тобой,
Скоро осени смолкнет прощальный гобой.
Нас безмолвьем накажет зима.
Растоплю кое-как непослушную печь,
Перед тем, как в постель одинокую лечь –
Не сойти бы, ей-богу, с ума.

Я от дыма, наверно, совсем угорю,
И просплю поутру ледяную  зарю,
И с тяжелой проснусь головой.–
И не вспомню я, что мне приснилось во сне:
Может черный от мыслей непрошенных снег,
Припорошенный серой золой.

А быть может, снежок, невесом и лучист,
Ведь на севере воздух прозрачен и чист,
Видно там далеко, издалёка.
Он прикроет все черные мысли мои,
Он напомнит мне светлые песни твои,
И водицу в колодце глубоком.
19 августа 2009
100.
И сколько не бродил бы я  по свету,
В какие  б не влюблялся  города,
Но званье ленинградского поэта
Всего дороже было мне всегда.

Ведь только здесь, под этим хмурым небом,
Стою я, от волненья чуть дыша,
И здесь душа не просит и не требует:
Все отдает. До медного гроша.
19 августа 2009