- Я помню, заросли густые
скрывали яркий солнца свет,
и мне казалось всё впервые,
и для себя искал ответ
о мудром смысле мирозданья,
что мне грешному в назиданье
из милости укажет путь,
чтоб точно, а не как-нибудь,
постичь... Но это невозможно,
и вряд ли кто-либо воскрес...
Меж тем, суровый тёмный лес
преобразился осторожно
в лужайку, полную тепла,
испепелившего дотла
от вновь увиденной картины.
Какой божественный сюжет,
сошедший словно из былины...
Поверил я? И да, и нет.
Перед моим упрямым взором
сопоставимый лишь с узором
тот образ ангельский предстал
и в совершенстве он блистал
весь в чудно скроенной огранке
венка из полевых цветов.
Тогда признаться был готов,
что распрямилось наизнанку
моё сознанье средь листвы.
Не помните? То были вы...
- Что вы такое говорите?
С трудом пытаюсь вас понять.
Возможно, это на санскрите...
- Далёк от мысли уравнять
здесь наше с вами отношенье
к прошедшему... - Вновь искушенье.
Поведайте, прошу, к чему?
Я в толк, как прежде, не возьму,
в чём смысл... - Простите, мне казалось,
что вы сочтёте день и час,
когда впервые встретил вас,
благословеньем... - Мне смеркалось,
и лучше вам про всё забыть
и непременно подостыть.
Возможно, трудно мне представить,
какой я повод подала,
вам думать... - Мне оставить
мою мечту... - Плохи дела,
коль всё у вас весьма серьёзно,
но, чтоб не стало слишком поздно,
как данность надо бы принять,
что вам не стоит сохранять
своих иллюзий. И довольно,
закончим этот разговор.
И не туманьте больше взор
бессмысленно. И слишком вольно
не надо больше поступать.
Всё сказано. Не вам решать.
- Да, всё пройдёт. Пройдёт и это.
Как больно будет сознавать,
не станет призрачного света,
и вас мне больше не видать.
Не будет больше наважденья,
не ждать мне также снисхожденья
судьбы. Потеряно звено...
- Мне это, право, всё равно.
- Возможно ль в мире обветшалом
проститься вновь с мечтой своей,
провесть остаток грешных дней
в обнимку с преданным бокалом,
испив судьбу свою до дна...
Сосредоточие ума
и храбрости на дне таится,
всего лишь надо их достать,
так в старой сказке говорится...
- Вам не заставить зазвучать
моей души немые струны.
И не пытайтесь. - Да, фортуны
когда-то ласковые дни
минули. Помните? Они
бывали даже благосклонны,
и снизошла нам благодать.
Я вовсе и не смел мечтать,
насколько мир непревзойдённый
мог мною вольно управлять...
- Я начинаю вновь терять
моё терпенье... - Погодите,
не стоит боле вам серчать.
Меня, прошу, за всё простите.
Хотел я только рассказать,
о том насколько мир прекрасен,
боюсь лишь, будет труд напрасен...
Тогда на небо я смотрел
и в вышине я разглядел,
как белый ангел одинокий
спокойно надо мной кружил,
и я таким счастливым был...
До необычности широкой
казалась мне душа моя...
- Позвольте, а причём здесь я?
- Губ ангельских тепло земное,
сошедшее тогда с небес,
забыть заставило иное...
Пустыней показался лес...
Не долго счастьем упиваться
пришлось, теперь же расставаться
нам с вами видно суждено.
Как жаль, и мне не всё одно
теперь... - Какая буффонада...
Сдаётся, нас накрыла тень...
Сегодня неудачный день...
- Вы плачете? Зачем? Не надо...
- Меня вам лучше отпустить.
Прощайте, и прошу простить...
Репродукция - Reginald Edward Arnold - "The Rendezvous"